А может, потому, что всемирный разум так умен, что решил махнуть рукой на людей, предоставив нам возможность самим решать людские проблемы.
Выходя во двор, я каждый раз вижу — был дворник или нет. А вот был ли во дворе высший разум, я как-то не обнаруживаю.
Впрочем, может, просто деятельность высшего разума — это что-то менее приметное, чем работа дворника?
— Во всяком случае, следов деятельности всемирного разума на земном шаре как-то не обнаруживается, — сказал я после некоторого молчания.
— А люди? Кто их создал?
— Люди — так далеки от совершенства, что могли быть созданы только эволюцией…
— … Вы верите в человеческий разум? — спросила Злата; и мне в очередной раз пришлось соврать ей — я ответил девочке таким тоном, словно с этим самым человеческим разумом я когда-нибудь сталкивался:
— Да…
…Нормальному человеку должно хватать ума хоть на что-нибудь.
Например, на то, чтобы говорить глупости; и я продемонстрировал свою нормальность в полном объеме.
При этом я отдавал себе отчет в том, что мне, скорее всего, придется демонстрировать не ум — то, что встречается в фантастических рассказах, а глупость — то, с чем мы сталкиваемся ежедневно.
Я решил поиграть с девочкой в игру, в которой я попеременно — то защищал всемирный разум, то — нападал на него.
И не ошибся — девчоночный дух противоречия заставил ее включиться в эту игру.
Причем первой:
— Так вы не верите в то, что высший разум существует? — уточнила она.
— Нет, — ответил я, но отыгрался:
— Впрочем, я не верю даже в то, что существует высший маразм.
После это пришла моя очередь порассуждать:
— Девочка, Божий разум не неприкасаемый заповедник.
Он должен эксплуатироваться в хозяйственных целях, — сказал я, сам не понимая — зачем. И получил в ответ то, что должно было быть сказано не девушкой, а мной самим:
— Нечего, Петр Александрович, валить на Бога наш собственный идиотизм.
Мы не менялись мыслями.
Просто наши мысли игрались в салочки.
Она постоянно что-то отчебучивала, вынуждая в ответ становиться отчебучивателем меня:
— Впрочем — у каждого свой бог, — добавил я, тут же продемонстрировав, что если мой разум может отправиться в самоволку, то моя глупость — всегда на посту.
— Это что же — богов столько же, сколько и людей? — усмехнулась Злата в ответ.
И я не успел ответить ей, что богов всегда больше, чем людей — на каждого человека богов приходится по нескольку.
Каждый раз каждый бог зависит от цели человека…
…Как-то я спросил своего друга художника Андрея Каверина:
— Я до сих пор не пойму: для чего Бог насоздавал столько богов? — И Андрей ответил мне вопросом на вопрос:
— А для чего Бог насоздавал столько людей — ты понимаешь?..
…Злата тут же перехватила инициативу утверждений:
— Бог говорит, что нужно любить всех людей, независимо от того — хорошие они или плохие. — Я увидел, как ее мысли работают локтями между моих слов, и слегка, не больше чем на чайную ложку, улыбнулся:
— Может, давая такой завет, Бог хотел проверить то, какими глупцами могут стать потомки Адама и Евы?
А может, Бог просто пошутил, а мы не поняли юмора?
После этого наступила моя очередь говорить ерунду:
— Люди могут успокоить свою совесть, обратившись за прощением к Богу, — проговорил я; и девушка прищурила глазки:
— Христос для честных, а не для всех подряд.
Если люди обращаются за прощением к Богу, значит — сами себе они все уже простили?
Вообще-то, если Бог займется таким бесконечным делом, как прощение людям того, что люди считают своими грехами, а иногда и того, что люди называют своими добродетелями, безработица Богу не грозит.
Так что тут уж мне ничего не оставалось, как согласиться с ее доводами:
— Люди — разные.
Одни думают, что Бога нужно бояться; другие — понимают, что Его нужно любить.
— Бог объединяет людей, — высказала Злата не свою мысль; и мне ничего не оставалось, как не согласиться:
— Почему же тогда религии — разъединяют?
— Петр Александрович, а вы сами-то в церковь молиться не про себя, а вслух ходите? — спросила Злата, состроив личико девочки-стервочки.
— Бог не глухой, — ответил я. — Если человеку необходимо молиться вслух, значит, он молится не Богу, а себе.