Просьба была очень неожиданной, но ещё больше настораживала реакция девушки, которая уже рылась в своей небольшой тумбочке. У неё действительно оказалось все из перечисленного. Что ещё стоит отметить, было оно гораздо лучше и дороже, что имелось у Марка. Даже простые карандаши были с позолотой. Даже жалко такой точить, благо они были все наточены, да так, что ими спокойно можно было бы убить.
- Вот, я сяду так, а вы нарисуете меня. Прошу. Большего я и не прошу.
Настойчивость девушки раздражала Марка. Его работа должна была начаться завтра, так почему она так настырно и странно просить его начать сейчас? Тем более, он устал после дороги и у него нет особого вдохновения.
Ответ был отрицательный. Но девушка не отстала. На её красных глазах появилось ещё больше слёз, а лицо стало ещё более умоляющим.
- Прошу. Пусть хоть раз в жизни хоть кто-то исполнить мою просьбу как надо.
Слова сбили Марка с толку. Он чуть пошатываясь отшагнул от девушки, так и оставшейся в позе, в которой она просила его нарисовать. Точно чокнутая, не так просто бог "одарил" её албинизмом. Не дай бог и грех накликает. Но несмотря на такие мысли, что то тоскливое и жалобное тянуло его к ней. И несмотря на все свои мысли, сглотнув слюну, Марк сел на небольшую табуретку с мягким пуфиком, представленную к столу, и, внимательно посмотрев на девушку, стал рисовать. Первый раз вышло плохо, но все равно лучше чем любая его недавняя мазня. Девушка тут же изменила позу, повернувшись в другую сторону и выставив вперёд небольшую, но высокую грудь.
Так повторялось ещё несколько раз. И с каждым разом девушка становилась все несчастнее и несчастнее. Последний рисунок пришлось рисовать практически на импровизации, ведь девушка постоянно всхлипывала и двигалась, собирая небольшой тонкой ручкой падавшие слёзы-кристаллы.
В дверь так же резко как и в прошлый раз вошёл лакей. На то, что Марк занимался художествами вне расписания он ничего не сказал, будто бы и не заметил вовсе, хотя его острый старческий взгляд все же зацепил пару черновых набросков.
- Прошу, господин художник, вам пора спать.
Марк хотел было встать, но девушка в панике схватила его руки своими. Они были холодными как снег, или как лёд. Кроме зимнего цвета кожи у неё была и зимняя температура.
- Прошу, останьтесь ещё - проговорила она, обращаясь к Марку - Я хочу что бы он остался чуть дольше!
Последняя фраза была направлена уже к лакею, который принял ее холодно, даже слишком.
- Боясь, что это невозможно. Ваше мнение, госпожа, больше не имеет веса в этом доме.
После этих слов девушка окончательно потеряла над собой контроль и с ужасным плачем спряталась за балдахином. Ошарашенный Марк лишь так же молча посмотрел на лакея, который пригласил следовать за ним. Украдкой, Марк схватил со стола свой самый лучший из всех получившихся портретов. Ему было интересно, что же не так с этой девушкой и что вообще происходит.
На эти вопросы лакей не отвечал. Он проводил художника до комнаты и, пожелав своим уставшим голосом спокойной ночи, удалился.
Весь вечер Марк рассматривал портрет, находя в нем все новые и новые минусы, и сопоставляя его в воспоминаниях с белокурой и белокожей девушкой. Она была на взводе, неизвестно почему, но именно его Марк передать и не смог. Она вышла слишком неживой и не выделяющейся. Ни одна из черт лица не кричала как в реальности о помощи, не была так печальна и отчаянна. Она была будто...мертва. Даже красные глаза, то ли заплаканные, то ли бывшие такими от рождения, как бы это не звучало странно, особенно про рисунок карандашом, потеряли свой цвет и свет. В них был огонёк, печальный, но ещё теплившийся где то внутри, способный разгореться от небольших рассказов, которые так вероломно запретили. И именно его, Марк и не передал. В конечном итоге Марк накрутил себя настолько, что действительно стал видеть в портрете мертвеца. От жути, испытанной за столь непривычный вечер, художник жутко устал, поэтому постарался заснуть, что бы завтра тут же приступить к работе и все же выразить ту непонятную нотку, зацепившую его в этих грешных и страшно-красных глазах.
Правда, поспать ему не удалось. Его резко подняли прямо посреди ночи, скинув с кровати и скрутив по рукам. Сопротивление было бесполезно, после пары попыток Марк понял, что вырваться ему не удасться. Полуночные похитители воспользовались моментом и схватили его, только зачем? Вскоре, Марк понял, но сейчас его резко внесли в знакомый по боли номер. Внутри по прежнему сидел господин. Все на том же месте, на своем кресле напротив горящего камина. Тол ко солидного костюма как прежде не было. От него осталась лишь рубашка с закатанными рукавами и измоченная потом.