— Идея отличная, — решил Влад. — Пускай будет. Рустам, сможешь её продумать? Эскиз, крой, и так далее… а я, пожалуй, буду собираться домой.
Он вручил Рустаму нож, и, оставив на полу горку из обломков бумажного удава, удалился.
Дорогой он думал о том, что только что высказал вслух. Когда говоришь что-то — даже если это что-то давно уже оформилась в уме, оно обретает новые, недоступные ранее, грани и стороны. Как будто двухмерному рисунку на бумаге добавляешь ещё одно измерение… всё-таки, общение с людьми в некотором роде может оказаться полезным.
Он хочет, чтобы его одежда продавалась в магазинах. Нужно её максимально унифицировать. Сделать её, как сказала Юлия, максимально casual — Влад знал значение этого слова ещё, кажется, от Сава. Сав сам был casual — максимально общителен и открыт миру, даже внешний его вид вызывал желание протянуть для пожатия руку. Знаешь: такой малый не может сделать тебе ничего плохого, и потому расслабляешься. Но эта одежда — немного другое. Она слишком претенциозна, слишком, если можно так сказать об одежде, закомплексована, чтобы свободно показываться на людях. И наоборот — не каждый смельчак рискнёт её надеть, даже если крой, идея и детали вызовут в душе только положительные отклики.
Она станет достоянием фриков и аутсайдеров, для которых знание, с каким именно чувством посмотрели на них на улице побеждается фактом, что на них в принципе посмотрели. Таких, как, например, сам Влад. Но Владу отчего-то достаточно старого пальто — кстати, где оно, почему не приходит посылка от Эдгара? Ужели у них выпал снег, и оно пригодилось Моррису или ещё кому из волонтёров? — почему другие должны гоняться за диковинной одеждой? Лучшей одеждой для таких людей всегда был особенный склад ума.
В расстроенных чувствах Влад позвонил Савелию, по старой привычке, из телефона-автомата на улице.
— Ты бы стал носить мою одежду, если бы тебе заплатили денег? — спросил он.
— Мне деньги не больно-то нужны, — сквозь шуршание помех, таких, будто в выкрашенной в синий коробке извивается клубок змей, пролился смех Сава. — Ну, или нужны, конечно, но модель из меня херовая. А… почему ты позвонил? Когда ты приехал?
Влад оглянулся. Дождя нет, но облачно. Люди разделывают своими ногами, будто ножами, город на куски. Рядом метро, и в лучах автомобильных фар — было уже около девяти часов вечера — оно беспрестанно расширялось и двигалось, перегоняя людской поток, как сердце перегоняет через себя точно отмеренные литры крови.
— Вроде, апрель…
— Апрель, точно! Девятое апреля.
— Ну точно. Снег так быстро растаял.
Сав фыркнул.
— Как будто он хоть когда-нибудь стремился задержаться в этом городе.
— Я приехал в марте.
Сав сказал, что поскорее мечтает услышать об охоте на львов, на что Влад сказал, что на львов он не охотился, зато слышал, как один точит когти о стены глиняного дома, в котором он, неправильный горе-турист тире исследователь, в этот момент находился. Сав вспыхнул, как спичка, и сказал, что хочет услышать и эту историю тоже.
— Но в следующий раз. Сейчас я немного занят, — Влад и сам это уже слышал, складывалось впечатление, что друг его, взгромоздившись на кафедру и свесив ноги, преподаёт политологию целому стаду мартышек. Возможно, он знает об Африке куда больше, чем сам Влад. — Скажем, у тебя на чердаке через два часа пятнадцать минут.
Сав всегда был готов быть прямо здесь, и если не прямо сейчас, то спустя самый короткий отрезок времени уж точно. А самый длинный из самых коротких таких отрезков, которые были способны поместиться в его голове, как раз и равнялся чему-то вроде пары часов.
Так что через пару часов в дверь забарабанили знакомые кулаки и на чердак вкатилось нечто в количестве трёх штук.
— Это Тин, это Дисичка, — представил Савелий своих спутников, и сразу же заученно заржал: Она, мол, немного гундосит, поэтому дисичка, а не лисичка.
Температура на улице устремилась к нолю — Влад не знал, на скольки конкретно она остановилась, — но эти трое были как бублики, что только что сбежали из печи. Пока Влад всё больше вжимался в стену собственной прихожей, Савелий смущённо тараторил:
— Я помню, я помню, я помню… — он наконец справился со своим ступором, и закончил. — Я помню. Ты всё ещё не любишь людей, да? В Уганде, наверное, на твоих глазах постоянно кто-то умирал. Они подождут снаружи. Да, ребята?
— Но мы тоже хотим послушать… — начал тот, которого представили Тином, сверкая на Влада круглыми зеркальными очками, но Савелий скомкал их и вытолкал наружу. Дверь захлопнулась. Ребята, скорее всего, пойдут домой. Кроме всего прочего, короткие отрезки времени по Савелию могли растягиваться бесконечно.