— Она не хочет работать? — спросил Влад и неожиданно попал в точку.
Винни затараторил отрывистыми рубленными фразами:
— Теф не нужен уход. Сади-собирай. Урожай мало, люди голодают. С пшеницы много зерна. Пшено — это же хорошо! Вкуснее, чем теф. Дороже и больше урожай. Но Африка не хочет работать. Африка хочет греться на солнце и спать целыми днями. Кроме того, теф здесь расти не будет, ему нужно прохладнее, нужно возвышенности. Смотри, какой жухлый! Но этот женщина была у брата и говорит — теф хорошо, хотя это не так. Не для городской местности. Брат живёт где плоскогорья, там теф растёт.
Больше никого, казалось, отношение тётушки к агрокультурам не волновало. Всадники рассыпались по краю поля, отдыхали, повалив мотоциклы, уложив головы на сиденья и уставив вооружённые солнечными очками лица в небо. Кто-то делал пометки в блокноте, желтокожая девушка азиатской внешности — Влад заметил, что среди них была девушка, только теперь, когда все сняли шлемы, — игралась с какими-то малышами, возможно, детьми или внуками тётушки Абанду. Кое-кто, расположив на коленях книгу и морща лоб, читал.
Затаив дыхание, Влад наблюдал за развитием диалога между тётушкой Абанду и Моррисом. Что-то там определённо менялось. Винни, казалось, ничего не замечал. «Этот глупая женщина», повторял он и тряс головой. А потом, повернувшись к Владу, сказал:
— Она не соберёт урожая пшеницы даже на мешок муки. Ей следовало посадить здесь овощи. Или фруктовые деревья.
Тётушка Абанду, с которой, очевидно, Моррис и компания были знакомы очень хорошо, разговаривала на повышенных тонах, но грубость её была нарочитой и какой-то не злой. В распахнутом окошке на первом этаже засвистел чайник, и хозяйка двинулась туда. Из окна кто-то подал ей огромный заварник и глиняные чашки без ручек. Всё ещё распекая Морриса, а вместе с ним, казалось, весь белый свет, она расставила всё это на низком подоконнике, наполнила чашки светлой жидкостью. По зову негритянки волонтёры поднимались с земли, отряхивая со штанов сор, тянулись к импровизированной стойке. В огромном плоском блюде оказались свёрнутые в трубочку лепёшки, похожие на лаваш, и два-три вида густых соусов. Лепёшек совершенно чудесным образом хватило на всех.
Моррис повернулся к ним.
— Она хорошая, добрая. Просто упрямая и любит поговорить. Я только что отказался играть с ней в домино и в следующий раз мне достанется самая маленькая лепёшка.
С этими словами он урвал с подноса самую большую.
Влад скосил глаза и смотрел, как на мощной шее играют жилы, а сварливое выражение не торопится оставлять подвижное лицо. Кушанье было сухим на ощупь, но в сочетании с соусом, в котором совершенно точно превалировал чеснок и карри, просто восхитительно. Две чаши с отваром трав ходили по рукам.
Винни тоже принял лепёшку, хотя и несколько неохотно, но потом повернулся к Моррису и спросил:
— Тебе удалось что-то сделать с этой упрямой женщиной?
Моррис вскинул брови.
— Она настоящая упрямица! Разве не достоин упрямый человек уважения, особенно, если он видит, что его упрямство ведёт прямиком к углу улиц, к бедности и семи демонам? Она просто любит теф и не любит пшеницу. Но пшеница — хорошо. Лепёшку ынджера сложно переплюнуть, но хлеб тоже очень вкусен.
Винни покачал головой.
— Она потратила столько нашего времени.
— Мы должны помогать каждому, кто просит нашей помощи, — строго сказал Моррис. Он больше не улыбался, и эта перемена произвела разительное впечатление — во всяком случае, на Влада. Стало заметно, что губы у него в мелких алых трещинках.
Винни упрямо покачал головой.
— Приятель, я знать цену времени.
Он посмотрел на Влада: весь разговор они вели на русском словно специально для него.
— Я венгр. Служил в… как это по-вашему называется… отряд пожарный команда. Там время самое важное. Ты меня понимаешь? Если ты где-то задержишься, кто-то может пострадать.
— Мы не пожарные. У нас motivation squad. А чтобы motivation, we need time and many words.
Они перешли на гремучую смесь африканского и английского. Винни горячился и размахивал руками. Под майкой у него бугрились мускулы, и в голове Влада сложилась ассоциация с птицей, которая привыкла долгое время проводить в перелётах. С каким-нибудь кочующим орлом, если, конечно, такие бывают. Винни был не таким высоким, как Влад, но сухое жилистое тело ему досталось отнюдь не в наследство. К людям, которые сами себя сделали, Влад относился с отстранённым уважением. Он не понимал, зачем тратить столько времени на своё тело, и вообще тратить на него какое-то время, но другие люди тоже, наверное, не понимали, зачем он рисует платьица: Влад всегда заранее был готов к тому, что его скорее не поймут, чем поймут.