В культурной жизни так же, как и в речи: крайне необходимо выбрать ограниченный набор элементов. Количество звуков, которые мы можем воспроизвести при помощи наших голосовых связок, ротовой и носовой полостей, практически безгранично. Три-четыре десятка звуков, свойственных английскому языку – это ограниченный набор, который не совпадает с набором даже таких близкородственных языков, как немецкий и французский. Общее число звуков, используемых в различных языках мира, никто даже не осмелится подсчитать. Но каждому языку необходимо иметь свой набор звуков и придерживаться его, ведь иначе есть риск, что он никому не будет понятен. Язык, пользующийся даже несколькими сотнями возможных и реально засвидетельствованных звуков, не может употребляться для общения. С другой стороны, непонимание языков, далеких от родного, во многом проистекает из попыток соотнести чужую фонетическую систему с нашей и использовать это соотношение в качестве ориентира. Мы распознаем лишь один звук «к». Если у другого народа существует пять разных звуков «к», воспроизводимых в разных точках гортани и рта, зависящие от этих различий особенности синтаксиса и лексики будут недоступны нам, пока мы их не освоим. У нас есть звуки «д» и «н». Между ними может иметь место промежуточный звук, и, если нам не удастся распознать его, мы будем писать то «д», то «н», создавая различия, которых не существует. Осознание такой многочисленности возможных звуков в наборе каждого конкретного языка есть первичное предварительное условие для всякого лингвистического анализа.
Так же и в культуре: нам надо представить себе большую дугу, на которой расположены явления, потенциально представляющие важность и обусловленные либо жизненным циклом человека, либо окружающей средой, либо различными видами его деятельности. Культура, в которой присутствует хотя бы значительная доля этих представляющих важность явлений, столь же невразумительна, как и язык, который использует все щелкающие, смычные, гортанные, губные, зубные, шипящие и горловые звуки от глухих до звонких и от ротовых до носовых. Культурное самосознание зависит от набора некоего количества отрезков этой дуги. Любое человеческое общество обладает подобным набором культурных институтов. Со стороны всегда кажется, что всякое чужое общество пренебрегает основами и сосредотачивается на чем-то несущественном. В одной культуре денежные ценности почти не признаются, в другой они составляют основу любого поведения. В одном обществе технологиями пренебрегают даже в тех сторонах жизни, которые, казалось бы, обеспечивают его выживание. В другом обществе, столь же простом, технологические достижения имеют сложную структуру и с высокой точностью соответствуют ситуации. Одно общество возводит внушительную культурную надстройку на представлении о переходном возрасте, другое – о смерти, третье – о загробной жизни.
Особый интерес представляет отношение к переходному возрасту, ведь и наша цивилизация уделяет ему особо пристальное внимание, и мы также обладаем обширными познаниями о других культурах. Наличие в нашей цивилизации целой библиотеки психологических исследований подчеркивает неизбежность волнения, свойственного наступлению половой зрелости. В нашей традиции она воспринимается как психологическое состояние, которому внутренние вспышки и бунтарство свойственны так же, как брюшному тифу – жар. Эти факты не подлежат сомнению. Для Америки они естественны. Вопрос скорее в их неизбежности.
Даже самое поверхностное исследование того, как различные общества смотрят на переходный возраст, показывает неминуемость одного факта: даже в тех культурах, в которых это явление занимает центральное место, возраст, которому они уделяют особое внимание, может быть самым разным. Так, с самого начала становится ясно, что нормы, регулирующие вступление в возраст половой зрелости – неподходящее название, если мы говорим о биологической половой зрелости. Они признают половую зрелость именно в социальном ее значении, а церемонии посвящения суть признание, тем или иным образом, нового положения ребенка – он становится взрослым. Данные процессы наделения человека новыми работами и обязанностями столь же разнообразны и культурно обусловлены, как и сами эти работы и обязанности. Если единственным почетным долгом мужчины считаются военные подвиги, посвящение в воины будет проходить позднее и не так, как в обществе, в котором положение взрослого главным образом предоставляет право танцевать, изображая божества в масках. Для того чтобы понять эти нормы вступления в возраст половой зрелости, нам необходимо не столько проанализировать сущность обрядов перехода, сколько выяснить, с чем разные культуры связывают начало взросления и каким образом они признают новое положение человека. Церемония посвящения обусловлена не биологическим созреванием, а тем, что для данной культуры означает быть взрослым.