В других частях континента дух-хранитель является человеку не в подростковом возрасте и не всем юношам племени. Как следствие, в таких культурах данные представления никоим образом не связаны с обрядами посвящения, даже если таковые и существуют. На южных равнинах таинственное благословение получают именно взрослые мужчины. Представления о видениях слились с совершенно отличной от обрядов посвящения чертой. Оседжи организованы в родственные группы, происхождение в которых ведется по отцу, линия же матери не учитывается вовсе. Единое благословение свыше этими кланами наследуется. Легенда каждого клана повествует о том, как их предок искал видения и был благословлен животным, имя которого они унаследовали. Предок клана Моллюсков со слезами, скатывающимися по его лицу, искал сверхъестественного благословения семь раз. И наконец он встретил моллюска и обратился к нему со словами:
Тогда моллюск ответил ему:
У этого народа наблюдаются все знакомые элементы поиска видений, однако получено оно было первым общим предком клана, а его благословения наследуются кровно-родственной группой.
Такое положение дел у оседжей наиболее полно отображает мир тотемизма, этого тесного смешения общественной организации и религиозного почитания предка. Описания тотемизма можно найти во всех частях света, и антропологи стали утверждать, что тотем клана произошел от «личного тотема», то есть духа-хранителя. Но это явление подобно тому, что мы наблюдаем на плоскогорьях Британской Колумбии, где поиск видения объединился с обрядами посвящения подростков, разве что тут он объединился с наследованием кланом особых привилегий. Эта новая связь столь сильна, что видение больше не дарует человеку силы безоговорочно. Благословение видения передается лишь наследованием, и оседжи сложили длинные песнопения, повествующие о столкновении с предком и подробно описывающие все благословения, на которые его потомки могут претендовать.
В обоих этих случаях не только представления о видениях приобретают различный характер на различных территориях, сливаясь либо с обрядами посвящения подростков, либо с клановой организацией. Церемонии посвящения и общественное устройство в равной степени меняются под влиянием обычая поиска видения. Происходит их взаимное влияние друг на друга. Представления о видениях, обряды посвящения, клановая организация и многие другие черты, также вступающие в эти взаимоотношения с видениями, суть нити, которые переплетаются в различных сочетаниях. Последствия таких разнообразных сочетаний переплетающихся черт невозможно преувеличить. На обеих вышеупомянутых территориях – и там, где религиозный опыт слился с обрядами посвящения подростков, и там, где он слился с клановой организацией – из связанных с ними практик естественным образом следует то, что все представители племени могут получить от видения силу, способствующую успеху в любом начинании. Достижения в любого рода деятельности объясняются тем, что человек взывает к явленному ему видению. Из него черпает свои силы как успешный игрок, так и успешный охотник или успешный шаман. Согласно их убеждениям, для того, кому не удалось обрести потустороннего покровителя, любые пути достижения успеха закрыты.
В Калифорнии, однако, дар предвидения относится к профессиональным полномочиям шамана. Он отличает его от всех остальных. Поэтому именно здесь проживание этого опыта обрело наиболее странные черты. Видение – уже не легкая галлюцинация, сцену для которой можно подготовить голоданием, пытками или уединением. Это проживание состояния транса, который овладевает наименее уравновешенными членами общины, и в особенности – женщинами. У шаста принято считать, что такое благословение доступно только женщинам. Необходимо погрузиться в состояние полного оцепенения, которое настигало новопосвященную после предварительного сна. Неподвижная, она падала на землю без чувств. Когда она приходила в себя, из ее рта струилась кровь. В течение многих последующих лет она подтверждает свое призвание быть шаманом при помощи церемоний, которые вновь доказывают ее подверженность припадкам оцепенения и воспринимаются как исцеление, сохранившее ей жизнь. В таких племенах, как шаста, не только представления о видениях приобрели новые черты, превратившись в неистовый припадок, и стали отличать приверженцев этих верований от всех других, но и образ самих шаманов был всецело преобразован в силу природы этих трансовых состояний. Определенно, ими становились наименее уравновешенные члены общины. Тут состязания между шаманами заключались в танцевальном поединке – кто дольше всех сможет танцевать, противостоя припадку, который неизбежно их настигнет. Глубинные изменения, произошедшие в шаманизме и даре прорицания, объясняются их тесным взаимодействием. Слияние этих двух черт, равно как и слияние видений с обрядами посвящения или клановой организацией, в корне преобразило обе эти области моделей поведения.