Я сопровождал Тину в бессмысленном шатании по кабакам и клубам, сперва в «Спай-бар», потом в «Хаос», потому что кто-то сказал, будто сегодня там должен появиться Чип Ральстон. Чип там не появился, но Тина мне представила в туалете своего приятеля, который на прошлой неделе продал Чипу немного кетамина и который предложил мне купить кольцо Ривера Феникса. «Если тебе интересно, — сказал он, — у меня есть чувак, который работает в похоронном бюро. Он набрал до хера его пепла и теперь продает его по грамму. Я тщетно старался уловить хоть тень иронии на лице этого прыщавого. Тина блевала в унитаз.
Доброе утро: факс!
«Дорогой Коннор: наконец дозвонилась до Брук, напомнила ей, что скоро Рождество. Она сказала, что все поняла, но голос у нее был как у маньяка. Что с ней происходит? Я надеюсь на тебя, надо присмотреть за девочкой. Если с ней что-нибудь случится, ты пожалеешь, что я тебя не утопила тогда, когда тебе было шесть лет.
За несколько дней до Рождества у меня встреча в Нью-Йорке, так что, может, потом все вместе поедем во Флориду и проведем там день-два.
Люблю, Корветт».
Звонок из резиденции Ральстона
Вечер. Я сижу перед компьютером, копаюсь в Интернете. Звонит телефон. Определитель номера показывает код Лос-Анджелеса.
— Алло?
— Здравствуйте, могу ли я поговорить с Колином Макнилом?
— Коннор Макнайт вас не устроит?
— Ах, да, конечно. Это Чери Смит, ассистент Чипа Ральстона. Он просил передать, что переменил решение относительно вашей статьи. У него просто нет на это времени.
— Вы шутите?
— Он меня просил передать вам это.
— Извините, а могу ли я с ним поговорить?
— Сожалею, но он сейчас занят.
— Да я и сам не очень хочу писать эту статью, но у меня недостаточно денег на счету, чтобы заплатить свою часть арендной платы, не говоря уже о части моей сбежавшей подруги.
— Мне очень жаль, но я просто делаю свою работу. Приятного дня, до свидания.
Я не сдамся так просто. Теперь у меня есть номер. Вышел купить пачку сигарет. По дороге пытаюсь имитировать мрачную тональность Джейсона Таунза, чтобы прорваться через секретаршу и переговорить напрямую с Ральстоном, с этим засранцем.
«Это Джейсон Таунз». Нет, не совсем так: «Хай, это Джейсон. Могу я поговорить с Чипом?»
Настороженное молчание мне в ответ.
«Привет, это Джейсон, — повторяю я, трясясь на углу Двенадцатой и Гудзона, — Джейсон Таунз».
— Ага, а я — Мишель Пфайфер, — комментирует прогуливающая собачку молодая негритянка.
Вернувшись домой, я выкурил две сигареты, чтобы голос стал более сиплым, подождал пятнадцать минут и перезвонил по волшебному номеру, нацарапанному в моей записной книжке.
— Алло? — в трубке звучал до боли знакомый голос. — Алло? Кто это?
— Фил?!
— Коннор?!
— Что ты там делаешь? — выжал я из себя, когда наконец обрел голос, хотя ответ был очевиден.
— Как ты…
— Какое это имеет значение? Ты спрашиваешь меня, как я… Господи боже, я не могу поверить, что это происходит.
— Я не хотела делать тебе больно.
— Ты не хотела делать мне больно? Так вот почему ты трахаешься с Чипом Ральстоном — чтобы уберечь меня? Вот что ты хотела сделать вместо того, чтобы раздавить меня своими маленькими каблучками и разбить мое сердце?
— Я имею в виду, что именно поэтому я не хотела, чтоб ты знал.
— Так вот почему он динамит это сраное интервью?
— Коннор, вряд ли ты можешь написать о нем непредвзято в данных обстоятельствах.
— Я понятия не имел, каковы эти обстоятельства!
— Ну, ты бы их выяснил.
Помолчав, она продолжила:
— Скоро начнутся съемки.
— Я вылетаю сегодня же.
— Коннор, не надо, все кончено. В любом случае мы сегодня уезжаем в Монтану.
— В Монтану?
— У Чипа дом около Ливингстона. Мы собираемся провести там какое-то время.
— О! Это должно быть… восхитительно!
— Я говорила тебе, что хочу легкой жизни.
— Легкой? Ты едешь в гребаную Монтану с долбаным Чипом Ральстоном! Ты представляешь себе, как это пошло? У меня это есть даже в базе, код ввода: «шаблонная Монтана». Это не легкость. Это глупость!
Она молчала на том конце провода. Что касается меня, то я просто не мог произнести ни слова. В конце концов я выдавил:
— Это ведь шутка?
— Коннор, так бывает. Ты разве не слышал? В этом нет ничьей вины.
— Чип Ральстон?
— Я понимаю, что ты расстроен.