— Это слова.
— Не заставляй меня говорить того, чего ты не хочешь слышать.
— Он — ничтожный карлик, Фил!
— Не беспокойся об этом, Коннор, он гигант — когда требуется. Спасибо большое!
Я отшвырнул телефон и тут же пожалел о том, что сделал. Схватив фарфоровую лягушку — часть Филомениного имущества, — я запустил ею в стену. Мы купили эту лягушку на блошином рынке в Киото, и, помнится, меня очень занимала мысль о будущем первой приобретенной нами совместно вещи. Свяжет ли она нас вместе? Будем ли мы смотреть на нее десять лет, двадцать, вечность и предаваться воспоминаниям? Потом мы отправились в Риокэн, на холмы к западу от города, где скрипела в ожидании нашего прихода глубокая кедровая бочка, на чернобоких матах татами покоились бело-голубые полосатые халаты. Что бы случилось, если бы я мог повернуть время вспять? Смог бы я оживить все эти воспоминания с багажом уже имеющихся у меня знаний? Или я бы утопил суку прямо там, в бочке?
Следующие двадцать минут я перезванивал по обозначенному номеру, забивая автоответчик Чипа бранью вперемежку с мольбами. После пятого звонка автоответчик перестал включаться. Мои размышления о том, как я проживу оставшиеся тридцать лет один на один сам с собой, прервал звонок в дверь.
Еще одна беда
На пороге, дико сверкая глазами, стоял Джереми. Он оттолкнул меня и влетел в квартиру.
— Ты и твоя гребаная подружка!..
— Я только что с ней разговаривал.
— С кем?
— С Филоменой.
— Даже не смей упоминать это имя!
— Что? Что ты знаешь?
— Я прочитал обо всем здесь! — прокричал он, потрясая газетой.
— О Филомене написано в газете?
— О да! Еще бы!
Тот факт, что об измене его подружки написали в «Нью-Йорк таймс», показался Коннору абсолютно логичным. Трясущимися руками он взял газету, раскрытую на середине раздела С, и увидел фотографию Джереми, который сердито выглядывал из-под заголовка «Депрессивный безработный на параде».
— Это обзор книги, — удивился Коннор.
— Черта с два это обзор! — закричал Джереми. — Это нож, воткнутый в мое сердце!
Вот что прочитал Коннор:
«Первый сборник Джереми Грина принес автору достойную репутацию крепкого ремесленника от литературы, одержимого черным юмором. После этого он был замечен промышляющим на ультрамодных посиделках с манекенщицами и свингующим в компании кинозвезд типа Лайма Нисона и Наташи Ричардсон. Так что повесть „Затворник“ выглядит как показательное самокопание городского хлыща, а не как результат художественного видения…»
— Три года работы! Три года я ходил в подмастерьях у этой чертовой книги…
Диванная подушка летит через комнату.
— И что? Дал сдачи и поорал на одной вшивой вечеринке, был вышвырнут из одного паршивого звездного бара — и сразу же проститутка??? «Самокопание городского хлыща»? «Свинг» с кинозвездами?
Хоть Коннору и было трудно сконцентрироваться, но он мог с помощью силлогизмов вычислить, что там было дальше в этой рецензии. Задав себе вопрос, что для него важнее: возвращение Филомены или когнитивный анализ рецензии на творчество Джереми, — он пришел к выводу, что лимит его альтруизма исчерпан.
— Она ушла к Чипу Ральстону.
— Да пошел твой Чип Ральстон! Да пошла твоя Филомена! Да пошли вы все!
Не зная, что еще сделать, Коннор налил две стопки водки и вручил одну Джереми.
— Я могу себе представить…
— Никто не может этого представить! — рявкнул Джереми. — Никто, кто не был там!
— Ну, это не так уж плохо. Я имею в виду, что бывает и похуже.
Джереми взглянул на стакан так, будто не видел этого предмета раньше, и запустил им через всю комнату. Рванув к двери, он хлопнул ею что есть сил и оставил Коннора наедине с разъясняющей суть вещей газетой.
Прощальные слова редактора
Утро очередного дня — очередная горькая пилюля.
— Коннор? Не вешай трубку, с тобой хочет поговорить Джилиан Кроу.
Я сказал было, что не могу ждать, но вдруг раздался голос Джилиан:
— Что бы ты там ни сделал, чтобы ополчить против нас Чипа Ральстона и его людей, это…
— Что я сделал Чипу Ральстону?! Этот сукин сын трахает мою подружку!
— Что ж, око за око. Вряд ли ты можешь винить его в этом, Коннор, после твоего маленького приключения с его любовницей. По правде сказать, это очень демократично с его стороны. Право сеньора и все такое прочее. Я боюсь, Коннор, что Лапидус отозвал из журнала свои восемь рекламных страниц.