- Фу-у! – скривилась Мелиса. – Что у неё с лицом?
Нам было показано лицо девушки с деформированными губами. Губы настолько пухлые, что это явно было следствием какого-то заболевания, либо же врождённым дефектом. Кроме того, рот этой девушки был искривлён. Она старалась улыбаться, но выглядело это как тик.
- Гипертрофированное увеличение губ достигалось инъекционным методом, - услышали мы пояснение. – Подчёркнутая сексуальность являлась нормой.
Сексуальность!? Да это же невралгия. Несколько десятков примеров убедили нас в том, что люди считали сексуальным уродство. Даже инъекцию делали, чтобы на лице опухоль появилась. Ну и макияж впечатлил нас не меньше. В моде было рисовать брови с палец толщиной несмываемой краской, часто ярким оттенком, так что многие красавицы того времени на инопланетянок были похожи. Женщины и девушки портили не только свои лица, но и фигуру. Операции по увеличению груди делались чаще, чем удаление аппендицита. Глядя на это, можно представить, как с такой большой грудью неудобно выполнять физическую тренировку. Именно об этом я задумался, когда Мелиса ткнула меня в бок:
- Марти, прекрати так пялиться на эти сиськи. Похож на извращенца.
- Что…? Да нет, я вообще не на грудь смотрю, - растерялся я после такого укора. – Я смотрю - у неё ягодицы недоразвиты. Да и вообще видно, что у этой девушки с детства освобождение от физкультуры.
- Всё, хватит! – выстрелила Мелиса. – Дурацкая проекция, ничего интересного. Зачем показывать, как женщины уродовали себя, чтобы нравиться мужчинам? Отвратительно и стыдно за наших предков.
И мы пошли в сторону, искать что-нибудь такое, что с женщинами никак не связано. Сцена дружеской встречи двух парней очень быстро приобрела совсем неожиданный поворот. Голос интерактивного гида прокомментировал:
- Одним из самых необъяснимых феноменов первой трети двадцать первого века считается зацикливание общества на проблемах ЛГБТ.
Мелиса приоткрыла рот, забыв обо всём на свете, и даже о том, что только что называла меня извращенцем, но я не захотел ей мешать насладиться просмотром. Пусть у неё немного попечёт между ног. Не приходя в себя, она опустила руки вниз и оттянула на бёдрах платье, чтобы в том месте ткань не соприкасалась с телом. Я не удержался, и шаловливо потянул Мелису за локоть. Она легко отмахнулась, и состроило невозмутимую гримасу:
- Ну и что в этом такого? Это ведь просто слэш.
- В начале прошлого века сексуальная ориентация имела чёткое разграничение. Склонность к гомосексуализму являлась маркером, относящим человека к девиантной группе, - ответил гид.
- Подумаешь, если два парня хотят трогать друг друга – пусть занимаются. Кому какая разница, если никто из них не состоит в отношениях с девушкой, - настаивала Мелиса. – Ну а если я с подругой баловалась, и дело дошло до того, что мне захотелось изобразить её парня – на нас обеих после этого клеймо можно вешать?
- Сейчас ведь не двадцать первый век, - напомнил я.
- Тебя это не раздражает, Марти? Стоило бы тебе в то время захотеть запустить руку под футболку какому-то парню – тебя тут же признали бы ненормальным.
- Тогда у людей были ущербные взгляды на интимные занятия.
Пришлось поддержать Мелису, я не хотел ей перечить, и не стал признаваться, что мне бы навряд ли захотелось проделать нечто подобное. Нужно было оттаскивать её от этой проекции как можно скорее, и сейчас было самое время, чтобы поехать в жилой комплекс вместе, но уже на выходе перед нами замелькал экран со зверушками, будь они неладны.
- Какие миленькие! – завопила Мелиса – Давай посмотрим, что это такое.
Кошки, собачки, грызуны – всё это домашние животные, которых люди в начале прошлого века держали у себя в квартирах. Пока мы смотрели на котов и хомячков, мне даже в голову не пришло, насколько отвратительной может быть эта тема. Одна милота. Просто обычные животные. А потом, вдруг, нам показали уродливых созданий, отдалённо напоминающих собак. Их внешность вызывала лишь брезгливость и жалость по отношению к ним. Умилённое лицо Мелисы стало медленно искажаться, но пока она ещё не поняла, что это такое, и не знала, как к этому относиться.