— Не переживай, милая, — говорит Александр, со свистом втянув воздух сквозь зубы. Он стоит у меня за спиной и читает с экрана, потом садится и ставит на столик две кружки кофе. — Кстати, мы могли бы сходить в какой-нибудь магазин спортивной обуви.
— В какой это? — удивленно спрашиваю я.
— Например, к Вивьен.
— Вествуд?
— Ну да. — Александр закатывает глаза. — Обувь у нее идет нарасхват, как горячие пирожки. — Он улыбается. — Но в основном самые большие мужские размеры. Они производят настоящий фурор в спортивных клубах.
— Да, при таком раскладе и при том, что написала эта чертова сволочь, я сегодня не вылезу из кроссовок.
— А им не откажешь в проницательности! — Александр кивает на экран.
— Ты так думаешь?
— Уверен. — Еще одна улыбка. — Послушай, не стоит так беспокоиться. — Александр отхлебывает кофе. — Кто их читает?
— Все.
Я усаживаюсь поудобнее, вздыхаю и начинаю пить кофе. Мой мир рушится. Дело, на которое было затрачено почти шесть лет, летит ко всем чертям. Как и многие британские дизайнеры, я возникла с шумом, а ухожу с мыслью о кровной мести.
— Хочешь шоколада?
— Спасибо.
Александр хорошо меня знает. Это мой друг, вдохновитель и партнер. Деловой, естественно, не постельный. Мы познакомились восемь лет назад в пабе в Сохо. У него в кармане лежал вызывающий сомнение диплом выпускника колледжа по специальности «графический дизайн», а у меня уже имелся некоторый опыт работы. В тот момент, когда он подошел, я была занята тем, что обдумывала обложку для журнала Face и механически рисовала на обороте почтовой открытки женские костюмчики. Александр сказал, что у его приятеля есть свободная студия на Бервик-стрит. Мы выпили пива, выкурили четыре пачки «Мальборо» и обнаружили, что оба любим конструировать одежду. Потом поболтали о неуклюжих юбках работы Хусейна Чалаяна, посплетничали о Вивьен Вествуд и поделились впечатлениями от воскресного похода в Музей Виктории и Альберта[1]. Так было положено начало. И с тех пор мы вместе.
В том, что я ненавижу делать, Александр просто незаменим. Он прекрасно управляется с расчетами и легко общается с деловыми людьми. Умеет подмаслить тех, кого надо, заключает сделки направо и налево и, очевидно, получает удовольствие от бесед с этими ледяными бабами, которые управляют миром высокой моды. Только один раз он всерьез потерпел поражение, когда пару лет назад попытался перетрясти партер. У нас оказалась уйма свободного времени, и мы решили проявить просто невероятный демократизм. Мы долго готовили подиум — сделали так, что он огибал зал, — и расставили вдоль него стулья, но никому эта идея не понравилась — просто никому! Редакторы журналов ссорились с директорами модельных фирм, в свою очередь, орали на своих ассистентов, а они переругивались со стажерами. Никто не знал, куда кому сесть, где самое почетное место и откуда будет лучше видно. Никогда не следует забывать о людском тщеславии. Служащие Vivienne Westwood однажды уже сделали подобную ошибку, раздав в Париже билетов больше, чем было мест. Презентация закончилась скандалом.
— Держи, — говорит Александр, возвращаясь с кружкой кофе, припорошенного шоколадной стружкой.
— Спасибо! — Я беру ложечку, зачерпываю шоколад и отправляю в рот. — Полагаю, следующий пункт — Сюзи Менкес?
Сюзи Менкес, воплощение справедливости, пишет корреспонденции для International Herald Tribune с тех пор, как появилось само понятие «мода». Любительница сенсаций и «изюминок» с неизменным коком на голове, она — одна из лучших журналисток. Хорошая рецензия от Сюзи Менкес, учитывая ее беспристрастность, педантизм и настоящую любовь к миру моды, может вытянуть даже провальную коллекцию.
— Не раньше чем завтра, — вздыхает Александр. — Или даже послезавтра.