И пусть путь к власти давно завоевали другие, но он навсегда стал легендой. Легендой прошлого. Историей прошлого, интересной лишь для зелёной молодёжи с живыми горящими глазами и ищущей справедливости душой. Он не скажет им, что они её не найдут. Как птицу Сирин. Как живого, не окаменевшего сфинкса. Просто остановятся на полпути, уйдя в собственную, не самую удачную жизнь. Или останутся в деле – охладевшие и безразличные, подобно ему. А он, наверное, когда-нибудь он будет писать стихи. А может, мемуары. Нет, скорей стихи. Если останется жив. Но пока он останется в деле. Разводящим, направляющим в нужные стороны потоки сил и средств, гениальным планировщиком и организатором. Винтиком в отлаженной, выверенной до малейших деталей системе. Не больше. Не чета ей. Ведь она всегда была в центре внимания. Образцом. Недостижимым идеалом во всём. Вопреки традициям и собственной женской природе. Она была центральным звеном. Именно её слова зажигали души истинной верой. К ней стремились, как когда-то стремились к её знаменитой тёзке, и вовсе не из-за влиятельности и богтства её семьи. Из-за горящих глаз. Из-за её проповеди – огненной и страстной, наполненной верой в собственное предназначение. Именно за это он её ненавидел. Хотя нет. Ненависть ушла, присыпанная пеплом поражений. И горечью их последнего боя, когда он, наконец, попытался выйти из тени. Вот только какой ценой. Вздох вырвался из глубины. Нет, он всё же легенда. Никто не умеет так, как он. За два десятка ходов планировать партию, просчитывая каждый шаг – и свой, и противника. Примечая, казалось бы, мелкие, но значимые детали. Он – легенда. И всё же он бесконечно устал от этой бесконечной партии. От крысиных бегов. И ему всё труднее убедить себя в том, что это нужно Всевышнему.
Молодой мужчина неспешно прогуливался у новостройки. Из подъезда вышла темноволосая женщина. Он узнал её. Он сразу узнаёт всех, кто ему нужен. По описаниям. По присланным фотографиям. А ещё благодаря собственному чутью, что сродни чутью дикого зверя. Женщина дрогнувшей рукой поправила сбившийся локон. Проверила мобильник. Вытащила, взглянула на экран и направилась к остановке маршруток. Так и не заметив, как парень сделал несколько её фото.
Кривая усмешка едва тронула пересечённые шрамом губы. Глупцы. Они не знают, как изощрён может быть он в своих планах. Фото. Ещё одно. Женщина на остановке, мужчина – следом за ней. Хорошо. Пусть парень воображает себя крутым детективом. Всё рано или поздно все они начнут играть по его правилам. Они поддадутся, как поддавались все и всегда. Ведь он вырос среди песков и статуй древних, как вечность, языческих идолов, которых нынешнее поколение егоо соотечественников отчего-то считает национальным символом. В его душе – мудрость тысячелетий. Миновав обосновавшийся на первом этаже магазин игрушек, он мельком взглянул на статуэтку шарманщика. Тот одной рукой крутил свой инструмент, а другой – дёргал за верёвочки смешного клоуна в съехавшей на бок шляпе. Забавная, никчёмная игрушка из чужого позапрошлого века. Века легкомысленных забав пресытившейся жизнью аристократии.
Вытащив мобильник, набрал номер.
- Завтра. В двенадцать тридцать.
На мгновение прислушавшись к собеседнику, ответил – резко и жёстко.
- Место выбери сам. И подготовь так, чтобы… Понял?
Глава 15. Дочь: Игра в детективов
Быстрые шаги шефа затихли в пересечениях коридоров первого этажа.
- Что делать будем?
В чёрных, раскосых, как у испуганного оленёнка глазах, отражалась растерянность. Никольский вдруг почувствовал себя старшим. Старым, мудрым. Как ворон, опекающий становящихся на крыло птенцов.
- Начальник велел работать по базам. Значит, будем работать.
- Но… дядя…
- И никакой он тебе не дядя, - наставительно произнёс Никольский. – Ты в отделе. Помни о субординации.
Багирова поморщилась и умолкла. Но только на несколько минут.
- Послушай, а ты ведь отпроситься хотел, да?