Никольский усмехнулся. Шутник и балагур Санька в свои двадцать пять успел прослыть компьютерным гением Петровки. Владея навыками хакера, он с лёгкостью залезал в закрытые базы и мог нарыть тонну информации при минимуме исходных. Если уж его привлекли, то значит, крепко заинтересован Шерхан дело открыть. Будет каждый чих контролировать.
- Майор Никольский! – прервал его мысли голос медсестры из-за приотворившейся двери…
26 июня 2007 года, 8.30[v1]
Утро у майора Никольского явно не задалось. Он вновь и вновь просматривал бумаги, пытаясь прийти в себя после ночного бдения. Первое совещание по делу Торопова было назначено на три, а это значило, что шеф спросит с него не только протоколы допроса высшего руководства «Интербилдинг», но и собственную версию произошедших событий. Версия не складывалась. Уж слишком всё было просто. Единственный подозреваемый - генеральный директор, извлекший из смерти Торопова реальную выгоду. Согласно принятому ещё в 90-е уставу компании, на этой должности он имел практически неограниченную власть в принятии решений и столь же неограниченную возможность распоряжаться финансовыми ресурсами. Возможность осуществить свой замысел Иванов также имел – он был в курсе всех перемещений Торопова из квартиры в загородный особняк и обратно. И всё же… Никольский сосредоточился, пытаясь в деталях вспомнить разговор с сотрудниками.
Алексеев Николай Иванович, 53 лет. С 48 лет занимает должность директора по маркетингу. С 43 лет – был заместителем в том же департаменте. Ранее, со слов, работал в другой фирме. Дружеских отношений с Тороповым не имел, но вплоть до назначения Иванова первым заместителем гендиректора был основным советчиком по всем вопросам развития. Категорически возражал против сверхзатратных проектов по расширению компании. В последний год практически отстранён от принятия стратегических решений. Иванова характеризует как «тёмную лошадку», отмечая, его склонность к интригам и назначению на должности собственных выдвиженцев. Определённо считает, что Иванов вполне мог заказать собственного шефа, упорно не желающего довольствоваться безбедным существованием на более чем хороший доход от привилегированных акций. Сам Алексеев о передвижениях Торопова не знал, что подтверждают все члены совета директоров, включая самого Иванова. В момент аварии находился в своей городской квартире с женой и детьми. Разговаривал по мобильнику с друзьями. Больше сказать ничего не может, никого другого не подозревает. И всё же… Перед глазами Никольского возникло пухлощёкое выбритое лицо Алексеева. Аккуратная короткая стрижка, лоб не то, что высокий, но и не низкий, с едва заметными продольными морщинами. Чуть набрякшие веки над прищуренными карими глазами. Едва ощутимый запах дорогого одеколона. Заметная бородавка над верхней губой с хорошо видимыми сосудами. Представительная фигура. Сдержанная доброжелательность и, вместе с тем, умение создавать вокруг себя ореол значительности, превосходства и даже величия. Это чувствовалось во всём – в осанке, в размеренных, полным достоинства движениях, в требовательных нотках мелодичного вкрадчивого баритона и крепко сидящем тщательно выглаженном дорогом костюме. Идеальный кандидат на должность гендиректора крупного холдинга, специализирующегося на объектах премиум-класса. Умный, жёсткий и амбициозный. Но убийство Торопова явно не в его интересах. Вот Иванов…
Отложив протокол допроса Алексеева, Никольский вытащил из папки другой лист.
Иванов Александр Петрович, 39 лет. На фирме с двадцати семи. С 1996 по 1998 – в качестве помощника менеджера, с 1998, после защиты диплома – в качестве специального представителя в Иордании. Затем – директор созданной им дочерней компании под названием «Биная-ль-Джадид». В последний год – первый заместитель Торопова. Алиби на момент убийства не имеет. Со слов, находился дома, но кроме матери показания никто подтвердить не может. Жены, детей, близких друзей в Москве не имеет. Но даже не наличие мотива и отсутствие алиби настораживало Никольского. То ли виделась в нём какая-то кошачья, хищная настороженность, ежеминутная готовность к действию, к отражению внешней атаки, то ли почти военная выправка, плохо скрываемая добротным белым костюмом, то ли... Психологический портрет составлялся с трудом. Интеллигентское удлиненное лицо, немного смуглое, с ниспадающей на высокий лоб песочного цвета чёлкой, аккуратная тонкая полоса ровно выстриженной бородки, чуть прищуренные голубые глаза. Видимость открытости при разговоре и вместе с тем откровенное нежелание касаться некоторых тем, относящихся к его прошлому. «Тёмная лошадка». Несомненно. И в этом Алексеев определённо прав. Надо запросить личное дело.