Весь облик Багировой лучился сочувствием и теплотой, и эта теплота проникала в его сердце и лечила боль. А ещё он видел, как рождалось женское понимание в душе этого нескладного полуподростка. И это женскость отчего-то волновала его, одновременно заставляя стыдиться его внезапной откровенности. Надо увеличить дистанцию. Соблюдать субординацию, как и положено начальнику и стажёрке. Он был уверен, что именно так и надо ему поступить, но воспоминания о Наиле жгли душу, и он нуждался в лекарстве. Пусть даже таком, как рука и взгляд его собственной племянницы.
- Наиль… - шепнул он, ощущая, как огонь ада вырывается из опалённых лёгких. - Мы столько говорили. Обо всём. О Боге, о вере. И пусть он стал салафитом, но он никогда не поддерживал терроризм.
Несколько минут они молча сидели, глядя то ли друг на друга, то ли в небытие, распростёршееся перед их лицами.
- Как ты? – Багирова сжала его пальцы.
- Ничего, - кивнул он. – Давай работать, Алиш.
Он попытался улыбнуться.
- Зови своего рыцаря в белых доспех
Багирова вскочила. Внезапно и порывисто. Лучисто улыбнулась и метнулась к двери.
Мгновение, и в двери показался Никольский. Довольный и ничего не подозревающий о душевных терзаниях шефа.