Глава 3. Дебют красного сфинкса
20 июня 2007 г, 12.30, аэропорт «Шереметьево»
Мягкие шаги добротно выделанных кожаных туфель уверенно ступали по трапу. Полы лёгкого двубортного пальто песочного цвета покачивались в такт шагам. Представительный брюнет с едва заметной проседью спокойно шествовал вниз, победно озирая встречающую его столицу.
Ещё несколько шагов, и ноги его ступили на землю, оставив за собой замершую в анабиозе железную остроносую птицу. Москва… Снова Москва, как и тогда, в юности…
Задумавшись о чём-то своём, он скользил невидящим взглядом по спешащим мимо него пассажирам и едва заметил замерших неподалёку молодых дам, уставившихся на него со смесью удивления и восхищения. Он слишком привык к этому. Привык и даже устал от навязчивого внимания окружавших его женщин. Запустив руку в карман пиджака, вытащил паспорт. Чёрно-белое фото, скользнув между страницами, спланировало к земле и вновь взлетело, подхваченное налетевшим бризом. Мужчина метнулся вперёд. На ходу перебросив дипломат в левую руку, он взмахнул правой и потянулся за уносимым ветром куском бумаги. Шаг, другой… Порыв ветра… Вспорхнув, подобно бабочке, фотография зависла прямо над его головой, а затем, медленно колыхаясь, поплыла в сторону. Девичья головка в обрамлении вьющихся тёмных кудрей надменно улыбалась ему, маня недостижимостью. Отточенное движение руки, и он крепко ухватил листок, сунул в нагрудный карман пиджака, запахнул пальто и направился к входу в аэропорт.
20 июня 2007 г, 12.30, местоположение засекречено
- Проходи, - не удостоив взглядом открывшуюся дверь, хозяин кабинета закрыл книгу и отодвинул её в сторону. Лицо его, жёсткое и худощавое, с едва наметившейся сетью морщин, уже начинало оплывать, смягчая очертания и остро топорщившегося подбородка и тонкого, загнутого книзу носа, напоминающего ястребиный клюв. Под затемнёнными очками угадывались расслабленно прикрытые веки. Невзрачный мышиного цвета пиджак мог бы показаться помятым и не ухоженным, как у засидевшегося на низкой должности клерка, если бы под ним не белела тщательно отутюженная рубашка, плотно облегающая сухопарый жилистый торс. Вольготно откинувшись на спинку кресла, человек гляделся прикорнувшим в кустах матёрым уличным котярой, вроде бы спящим, но постоянно наблюдающим за знаками окружающего мира при помощи обострённых выше всякого предела чувств.
Вошедший на мгновение остановился. Осмотрелся – напряжённо и строго. Будто ища подвох, скользнул взором по спрятавшимся за стеклом томам, где рядом с новейшими пособиями по дедукции и криминалистике и худосочными папками с грифом для спец.пользования соседствовали увесистые тома Томаса Локка, Альберта Шредигера и преподобного Адсона Лилльского.
- От Забродского?
- Да.
Хозяин кабинета молча указал взглядом на кресло для посетителей. Тяжёлое, красного дерева с резной спинкой, оно гляделось древним, позапрошлого века артефактом и неизменно вызывало у посетителей целый спектр чувств – от обожания и восторга до раздражительного пренебрежения. Хозяин знал об этом. Знал и намеренно сохранял его, а заодно и алый ковёр, и бежевые, в пол, австрийские шторы – память о давно ушедших в прошлое восьмидесятых.
Посетитель направился вперёд, бодро вышагивая вдоль ожидающих совещания стульев – не столь помпезных и древних, как их приближенный к начальству собрат, но тем не менее вполне внушительных. Он был молод - в той прекрасной поре раннего тридцатилетия, когда разум и опыт уже вполне зрелы, а телу далеко и до старческой дряхлости, и до обрюзглой полноты некоторых сорокалетних. Розовощёкое пухлое лицо могло бы показаться юным, если бы не цепкость прищуренных серых глаз и не манера двигаться – выверенная, с отточенными, как у актёра боевика, движениями. С деланым равнодушием прошествовав к креслу, он угнездился в нём него и спокойно взглянул в лицо хозяину кабинета. Тот же будто забыл о нём. Просмотрев несколько документов, он завизировал их причудливой размашистой вязью, а затем потянулся к лежащей на столе книге. Новая, похоже недавно вышедшая из типографии, она крикливо сверкала глянцевитой обложкой, изображавшей мужчину в красной мантии и красной тиаре с лысым котом на руках.
- Да, да, как видишь, - усмехнулся он. – Думал, мы только интеллектуалов читаем? Великий человек был, не правда ли?
- Но…
- Знаю, что нам новьё читать по статусу положено. Ну на крайний случай рыбака бородатого, а не старика-кватеронца. Да ещё японцев, дабы блеснуть по случаю интеллектом. А это – преданья старины глубокой, да ещё чужой. Не скрепной. Молодёжи для общего развития. Но скажи ведь - умел человек интригу вести, да и о стране своей радел поболее, чем те, кто на престоле.