Боль… Она острее любого лезвия. Она нежнее любого убийцы.
Мелькнул свет, стрелки часов проскользнули в нутро следующего дня, а я… остался стоять…
Резко обернувшись, я увидел в толпе Себастьяна. Он тоже был здесь, и не теряя времени, уже высматривал жертв.
Убийцы. Серийные маньяки. Эти имена были ближе нам, нежели слуги тьмы.
Моим первым желанием было убить их двоих. Но мое внимание отвлек белоснежный свет, мелькнувший в толпе. Я обернулся на блик.
Показалось, подумалось мне.
Обернувшись, я решил не терять даром времени. Выглядел я уже броско и гламурно. Втершись в толпу танцующих девчонок, я, спустя уже нескольких минут с двумя из них шагал к барной стойке. Мы пили, смеялись. Потом я взял двоих под руки и повел к выходу. Они были пьяны и совершенно ничего не замечали. Я тянул их души за незримые нити к черной гибели, к этой бездонной пропасти из которой им уже не выбраться.
Мы вышли из клуба, прошли к стоянке машин. Я выбрал самую шикарную из имевшихся авто. Дверца ручки открылась, словно и не была заперта. Замки щелкнули. Я полез целоваться. Я целовал их обеих. Раздевая их. Я был нежностью, граничащей со злом. Я подталкивал их к неведомой грани. Девушки впервые прошли в такое заведение, дав охране чуть больше двух сотен рублей. Молоденькие, сопливые и глупые не доставляли мне удовольствия. Это был лишь спортивный интерес в мою копилку. Я извращал их, заставлял оголять желание. Я видел, как проступал их страх, и так же видел их самые глубокие страхи. Я ласкал их груди, целовал животы, ласкал их ягодицы, и осторожно соединялся с их плотью. Они кричали, но не долго. Они смеялись и плакали… Смеялись и рыдали… Их боль для меня ничего не значила, их смерть вела меня к спасению.
Я вышел из машины и захлопнул дверь. Они остались внутри. Отойдя достаточно далеко, я щелкнул пальцами, и машина взорвалась, взлетев в воздух. Мой карман обожгло огнем и дернуло током. Это их души воссоединились с остальными.
— Плюс две… — прошептал я. Я вновь поднимался в клуб, на взрыв мчались люди, посмотреть что случилось. Я настойчиво пробирался сквозь них внутрь. Две жертвы на одну ночь, это слишком мало. Вечер обещал быть долгим. Среди бегущей толпы я заметил его лицо, и лишь провел в его сторону незаметно ладонью, и его образ запечатлелся, у меня на руке. Стряхнув ладонь, я отправился дальше, обещая себе, что вернусь за ним.
Из динамиков по-прежнему долбила музыка. Я узнал некогда любимый Pendulum и, танцуя в жутком ритме драйва, веселился. Я вскидывал ноги, кружился на месте, порхал руками. Я кричал, мне было легко, еще две измученные души покидали мое тело. Их осталось на чуточку, но меньше.
Оранжевое свечение промелькнуло в моих глазах, я схватил такую же беснующуюся девушку и поволок в туалет. Зайдя туда, я резко сдернул с нее одежду и совокупился прилюдно. Она визжала, а я кричал, высовывая язык, и корча рожи как сумасшедший. Меня отвлек белоснежный блик. Упав на влажный кафель, я осмотрелся.
Девушка рыдала и жалась к углу.
Усмехнувшись, я встал, и, заправив штаны, резко вскинул руку вверх. Девушку подняло вверх с такой силой, что, столкнувшись с потолком, она сломала себе шею и расшибла голову. Когда мертвое тело обрушилось на пол, я уже выходил.
Я бежал за белоснежным светом.
Но я его потерял.
Обернувшись, меня ослепило светом и отбросило назад.
— Дьявол… — прошептали мне на ухо.
Свет стих, а из глаз текли кровавые слезы. Зрение медленно возвращалось, отображая «картинку», но рядом никого не было. Лишь блики прожектора и мелькания теней танцующей толпы.
Из танцевального зала вышел Себастьян напевая играющую музыку:
— Круги на воде, шаги в пустоте, и двери открыты, но двери не те, теряюсь в толпе, кричу в тишине, забыть не могу, не хочу о тебе. — Последние два слова он произнес, уже проходя мимо меня. — Как успехи?
— Пока три. — Ответил я.
— У меня уже восемь, и это далеко не предел. Слабак! — Хмыкнул он.
— Еще не рассвет, — расплылся я в коварной ухмылке, и, встав на ноги, отправился заглушать свою боль вновь.
Глава 7 — Ангел
Глава 7 — Ангел.
Это был конец ноября. Падал снег. Крупными хлопьями он кружил вокруг чуть заледеневших окон. Эти окна можно сравнить лишь с моим сердцем. Я смотрел в их пустые глазницы и знал, что там тишина. Мертвая тишина. Я знал, что стоит мне только ступить туда, как меня накроет волна отчаяния, и чувства горечи.
Я продолжал смотреть на тщетные попытки, нелепого, воздушного дождя проникнуть за прозрачную темноту.