Я поднимаю руки, сжимаю кулаки. Драться, так драться. Бокс, так бокс. Черт, как голова болит.
- Зачем вам дети? – говорю я. – Вы, стукнутые на голову придурки, зачем вам дети?
- Пао!
«Толстый Ублюдок» прыгает, как мячик, и бьет коленом.
Я успеваю прикрыть голову согнутыми руками. И все равно чудовищно больно. Удар едва не сбивает меня с ног. М-мать! Но я чудом остаюсь на ногах. Ловлю сиамца (он неожиданно легкий) за пояс и швыряю в сторону. Он врезается спиной в стеллаж и переламывается всем телом. БУМ. Грохот. Сиамец падает на землю. С грохотом обрушивается полка, раскатываются какие-то металлические банки, одна останавливается прямо у моих ног. Меня трясет от ярости.
БУМ. Сиамец пытается встать.
Бум. Бум. Бум. Я поворачиваю голову. Белый хлопает в ладоши.
- Неплохо для благородного, - говорит он. - Но теперь вам точно конец, лейтенант.
Я смотрю, как сиамец пытается подняться на четвереньки. Выходит не очень. Как собака со сломанным позвоночником. Второй сиамец, «Брюхатая корова» смотрит на меня равнодушно, но с места не двигается.
- Плевать.
- Дело ваше, лейтенант. Кстати, вы знаете, что такое муай-тай? Только личная охрана короля владела этим боевым искусством... Что? – Его отвлекает возглас сиамца. Белый о чем-то переговаривается с равнодушным, потом сообщает: - Сейчас он вас убьет.
- Каким образом?
- Сломает шею, я думаю.
- Чудесно, - говорю я . – Всегда о таком мечтал.
Белый смотрит на меня как на какое-то диковинное животное. Качает головой.
- Хотите что-нибудь сказать напоследок?
- Я требую бархатный мешок и палку из сандала!
Белый начинает смеяться. Он достаточно знает о сиамских обычаях, чтобы оценить шутку. Переводит мои слова сиамцам, те хохочут – даже тот, что на полу. Потом белый говорит:
- Санти!
Сиамец идет на меня. Вот и пришла пора умереть, Козмо. Капитан Гром в такой ситуации сказал бы что-нибудь запоминающееся.
Я говорю:
- Зачем вам дети, вы, придурки?
Я пытаюсь перехватить второго сиамца так же, как первого. Ч-черт. В этот раз номер не проходит – «Брюхатая корова» меня обманывает, имитирует прыжок и вместо этого бьет кулаками и коленом.
Меня захлестывает кровавая волна. Вода пробегает по палубе, заливая трубы и люки, стекает через шпигаты обратно в море.
- Санти.
Я вытираю кровь с губ. Сплевываю. Потом говорю:
- Был и у вас один нормальный. Теерасак. – при звуке этого имени толстый сиамец вздрагивает. – Вспомнил, урод? Один настоящий человек был среди вас, придурков, и того вы предали.
Сиамец что-то говорит другому.
Тот качает головой.
- Они не понимают, - переводит белый.
- Все он, сука, понимает. Теерасак. Теерасак, слышишь ты, урод?!
Я думаю: не может же быть так больно.
«Бессовестный ублюдок» размахивается, и мне становится в десять раз больнее.
Белая вспышка.
Я кричу.
- Живой еще? – лицо белого нависает надо мной сверху. Появляется сиамец, выплевывает какие-то слова мне в лицо и исчезает.
- Что… - я пережидаю приступ боли. – Что он сказал?
- Что вы ошибаетесь. Теерасак жив.
Я улыбаюсь.
- Хорошо. Скажите, чтобы передавал королю привет… от Вата Сомпонга.
- От кого? – белый поднимает брови. – Кто это?
Неужели мимо? Черт. Или я что-то придумаю или меня забьют насмерть…
Впрочем, тоже вариант.
Я повторяю – без особой надежды:
- Ват Сомпонг. Нитхинан.
Сиамцы разворачиваются и уходят.
- Эй! – белый ничего не понимает. – Вы куда? Пао! Санти!
Из прохода появляется вертлявый в брюках в полоску и в котелке. Сиамцы молча проходят мимо него.
- Куда они? – вертлявый крутит головой.
- Где ребенок?
Вертлявый разводит руками.
- Разве их поймаешь? Чуть не заплутал я, да-с.
- Придурок, - определяет белый коротко, и тут я с ним согласен. – Ничего нельзя поручить. Где ты шлялся? Смотри, какую рыбку я поймал. Представляешь, этот фраер им что-то такое сказанул, они расчувствовались и отчалили.
Сай присаживается на корточки и рассматривает меня.
- Это желтомордые его обработали?
Я нащупываю в кармане шинели каучуковую рукоять. Она теплая.
- Дайте я, - вертлявый отстраняет белого. Всаживает мне в живот носок ботинка, потом еще раз. Потом говорит: секунду.
И это именно та секунда, что мне нужна.
Ствол револьвера втыкается вертлявому в живот.
- Сай, не трогай... – начинает белый.
Я нажимаю на спуск. Толчок в ладонь. Вспышка ослепляет.
Вертлявый отталкивает меня.
В следующее мгновение мое запястье выворачивают, вырывают револьвер. В глазах вспыхивает от удара. Черт, да сколько меня можно бить?! Еще удар – в ребра. М-мать.
- Ой, - говорит Сай, широко открывает рот. Сизая рыба. Он держится за живот, судорожно глотает воздух. Из раны между пальцев толчками вырывается кровь. В свете фонаря она маслянисто-черная, как сырая нефть.