- Что… со мной? – говорит Сай, пытаясь поднять голову. – Не вижу… темно у вас… дружочек...
- Ты умираешь, бедный идиот, - белый, держа в руке мой револьвер, присаживается на корточки. – Офицер-то тебя застрелил, барбюна этакого. Говорил я тебе, не трогай.
- Док… доктора. Док… тора мне.
- И не подумаю. Без обид, Сай, но тут уже ничего не поделаешь. Тухлое дело.
Сай смотрит на него, на губах вздуваются пузыри. В глазах – удивление и обида.
- За... что? Су… ка ты...
И опускается лицом вниз. Черт. Сай лежит в такой неудобной позе, что даже у мертвого, наверное, затекают ноги. И спина его вот-вот переломится...
Я вытягиваю руку и беру Сая за ворот. Поднатуживаюсь и дергаю вправо. И-раз!
Вот теперь – другое дело.
От усилия темнеет в глазах, едва не теряю сознание. Голова кружится – ерунда. Но зато теперь он лежит нормально. На спине, глядя в сторону. Но теперь ему удобно.
- Привет, Сай, - говорю я. Во рту булькает. Сплевываю на пол. Еще раз.
В тусклом свете фонаря плевки разбиваются черными кляксами.
Белый подходит ко мне, смотрит в упор.
- Считаете себя самым умным, лейтенант? – мой же револьвер смотрит мне в лицо. Темное отверстие ствола покачивается у меня перед носом. Кстати, где-то я уже слышал эту фразу…
Я говорю: ага, еще бы. Я же особенный.
У меня полный рот. Из разорванной губы на подбородок течет кровь. Еще немного. Подойди ближе... ближе...
- Что? – белый наклоняется.
- Да!!
Я вгоняю ему под ребра кортик. Глаза белого расширяются. Ну! Рывком поднимаясь с колен, я насаживаю белого глубже – до самой гарды. Руки становятся мокрые и горячие. Поднимаю в воздух – в голове звенит и лопается. Перед глазами плывут разноцветные круги. Плечом прижимаю его к стене.
Он хрипит, пытается вырваться. Бестолково бьет меня по голове, лицу, плечам. Тоже мне, удивил. Я держу.
Наконец, он затихает.
- Привет от флота Его Величества, - говорю я.
16. Сердце в банке
Я поднимаю фонарь, который взял у сиамцев. «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСП…» - читаю и толкаю дверь. Скрииип петель. Заржавели.
Опять темнота.
- Есть здесь кто-нибудь? Эй!
Эхо. Проклятье, я все-таки заблудился.
Я оглядываюсь. Огромное темное пространство. Тусклый свет фонаря почти ничего не освещает. Шаги отдаются эхом. И еще здесь запах – какой-то очень специфический. Здесь пахнет сухостью, пылью и чем-то еще.
Иду. И почти сразу натыкаюсь на стеллаж. Опять?
В первый момент мне кажется, что я снова вернулся в сиамскую лавку. Было бы неплохо. Но потом я подношу фонарь ближе и содрогаюсь. Это хуже, чем змеиная водка. Это хуже, чем кладбище. Вот откуда этот странный запах!
Формальдегид. Спирт. Глицериновый раствор.
Огромный стеллаж уходит под потолок. Он заполнен стеклянными банками – их тысячи и тысячи.
На банках – бирки. Криво наклеенные пожелтевшие листки. Выцветшие чернила, быстрый почерк медика. Небрежные потеки клея. На стекле – слой пыли, как на бутылках хорошего вина.
Я стираю пыль ладонью.
Сомневаюсь, что это хорошее вино. В банке плавает человеческая рука. Нет, теперь действительно человеческая. Точнее, целых две руки – одна кисть почерневшая, изуродованная, в пятнах гангрены. Другая с виду совершенно здоровая…
Рядом еще одна банка – на бирке какие-то сиамские или бирманские надписи. Не разобрать.
Не могу прочитать. Дальше!
«Нил». Причем тут река? Какой-то египтянин, что ли?
Дальше.
Банки, банки, банки – разного размера и формы. И разное содержимое: человеческая почка, кусок, кажется, легкого, длинный моток кишок (меня чуть не выворачивает), трехпалая изуродованная кисть, ступня с желтыми пальцами и отросшими ногтями. Мозг – серо-желтая масса.
Тусклого света не хватает, чтобы понять, как далеко вверх тянутся эти полки. Что за маниак собрал эту коллекцию?
Я иду вдоль стеллажей. Сколько их здесь?
Дальше, дальше, дальше.
Ч-черт, пропустил.
Он был где-то здесь… Когда я закрываю глаза, вижу проявленную на внутренней стороне век голубоватую надпись. «Гельда Дантон».
Возвращаюсь.
Возвращаюсь.
Возвраща…
Здесь.
«Гельда Дантон», написано на листке.
Сердце Гельды Дантон в мутной банке вдруг начинает сокращаться. Крошечные голубые разряды пробегают по пыльной стеклянной поверхности.
…В башне – ровное гудение электричества. Гальванер кивает и замыкает рубильник.
Оно живое.
Я поднимаю револьвер. Медленно опускаю. Что я делаю? Опять поднимаю. Приготовиться. Большим пальцем взвожу курок... щелк.