- Привет, мистер, – говорит тип с рукой на перевязи. У него выцветшие голубые глаза и ирландский акцент. – Хороший удар.
Коральдиньо (комедия)
КОРАЛЬДИНЬО
(героическая комедия с переодеваниями)
Ныне уже прочно забытая пьеса за авторством Делаверуса Круда, написанная последним в духе и стиле комедии Карло Голдони "Слуга двух господ", при внимательном прочтении может вас удивить: живостью слога, обаятельной легкостью, остроумием, но, главное, неожиданной нотой высокого трагизма. В этом «Коральдиньо» схож с современной ему, но гораздо более известной пьесой Эдмона Ростана "Сирано де Бержерак". Героическая комедия с переодеваниями, как охарактеризовал жанр пьесы сам автор.
Героическая комедия штампов, уточню я. К тому же, стилизация стилизации. Посудите сами:
Пьеса написана современным автором из Кетополиса, но с героями, живущими в Италии, имена на итальянский манер, персонажи, похожие на типажи комедии дель Арте. Весело, с зубоскальством и даже комикованием, текст стихотворный, что составляет особую трудность для актеров...
......
Сюжет:
Молодой аристократ Коральдиньо со слугой Просперо едет в Турин, чтобы свататься к непокорной Изабелле, которая первая красавица и богатая невеста. В дорожном заведении, изрядно выпив, дворянин затевает драку и подло ранит шпагой пожилого вельможу. В следствие чего вынужден бежать. Ни имени, ни звания его не знают, только в лицо. Тогда молодой дворянин решает обменяться одеждой со своим слугой – благо они одного роста и возраста. «Тот человек – слишком большой вельможа, чтобы смотреть на слуг», говорит хозяин слуге, «Так я скроюсь. Постарайся вести себя как подобает, хотя лицом ты простоват и умом, увы, не вышел». Ничего, утешает хозяин слугу, вот прибудем в Турин, там обменяемся обратно. И вот они едут. Перед воротами Турина происходит случайная встреча с братом Изабеллы, которому очень нравится нынешний Коральдиньо, поэтому маскарад приходится продлить.
С каждым днем все ярче проявляется благородная сущность слуги, которому приходится играть аристократа, и обнажается лакейское существо хозяина, который притворяется слугой. Старый чудаковатый граф Б., отец Изабеллы, своячница графа – мудрая пожилая графиня М., вереница потенциальных женихов – один другого потешнее, комедия ситуаций, дуэль, на которую вызывают Коральдиньо, он не умеет фехтовать, а «слуга» учит его подлым приемам. Коральдиньо слушает и мрачнеет. Дуэль, которая превращается в фарс, а затем в трагедию, за которой следует признание Изабеллы "Вы благороднейший и честнейший из людей". Коральдиньо страдает. Он любит Изабеллу, она любит его, старый граф согласен на этот брак, слуга потирает руки, потому что уговор сделает его богатым – от своего слова ни граф, ни сама Изабелла не откажутся. "Зачем мне она сама, когда есть стада, и земли, и прочие несметные богатства?".
Далее следует сцена признания. Коральдиньо нищий и "нет у меня ни титула, ни имени", но графиня М., которая помогала Коральдиньо всю пьесу, бросается на колени и признается, что он – её сын, похищенный в детстве цыганами, она его признала по фамильной родинке. В финале появляется вельможа, который узнает в переодевшемся обратно аристократе человека, его бесчестно ранившего – и зло карается.
К тому же выясняется, что вельможа и есть потерянный отец героя.
Следует закономерный счастливый финал…
Ажени Батакален
«История одной несчастливой постановки», статья, Париж, 1933 г.
Часть III. Танго железного сердца
1. Старик
1933 год, где-то в Тихом океане
- Адмирал, сэр? – знакомый голос.
Годы должны пройти, прежде чем начинаешь понимать, что действительно важно в этом мире. Прежде, чем получить открытую веранду, теплое дерево под ногами и китель на плечах, я успел потерять родителей, дом и лейтенантские иллюзии. И еще успел сделать много глупостей. Я смотрю на катер, который подходит к причалу, разворачивается, примеряется, куда бы пристать…
Много прекрасных глупостей.
И, похоже, собираюсь сделать еще одну.
- Адмирал? – повторяет голос настойчиво. Я, наконец, поворачиваю голову и вижу – все готово для моей работы. Вещи аккуратно разложены, над латунным кофейником поднимается пар. Не хватает только одной детали...
- Адмирал!
- Да, Рокки, спасибо.
Я подхожу и сажусь; вестовой по имени Рокки придвигает мне кресло. Оно скрипит, как желчный, капризный, пятидесятивосьмилетний старик-адмирал. Все правильно. Старой заднице – старое место. Я укладываю руки на столешницу – морщинистые, на запястье левой поплывший голубой якорь – татуировка. Вот теперь комплект... впрочем, опять не совсем. За моей спиной – ворчание. Я говорю: