белыми волосами и большими карими глазами. Самой доброй и чистой улыбкой. Именно
такой я ее и запомнил, когда встретил в парке хрупкую блондинку в легком розовом
сарафане, которая бежала и ругалась на конспекты, уносящие ветром.
- Я тоже именно такой ее и запомню. А ещё, ты помнишь, как познакомил нас и она все
время щебетала без умолку, явно нервничая. Мы с тобой переглянулись и начали
смеяться. Помнишь, как она резко замолчала, поняв, что ее понесло?
- Помню, все помню. Но каким бы хорошим человеком она не была, я так и не смог ее
полюбить. И когда через четыре месяца наших отношений понял, что хватит морочить
девочке голову, и сообщил о своих намерениях, она признается мне в любви. А потом ещё
этот страшный диагноз, как приговор - рак груди. Как она умоляла не бросать ее, что без
меня она не сможет, не справится, не преодолеет... и я не смог. Но даже вместе мы все
равно не справились. Перед этой заразой бессильны практически все. Уносит жизни как
стариков, так и ни в чем неповинных детей. Сколько я увидел обречённых взглядов, когда
проходил вместе с ней очередной курс, уже и не вспомнить.
Подъезжаем к дому Риты, а дальше все происходит как в процессе перемотки, как будто
кто-то нажал кнопку и забыл выключить. Вокруг все в чёрном, траур сочится из каждой
щели, горе и безысходность в каждом стеклянном взгляде ее родных и близких. Беру
отгулы на работе, не оставляя Антона одного среди чужой семьи. Знаю, что ему нужна
моя поддержка, хотя сам об этом никогда не скажет.
На кладбище собрались все близкие и друзья. Погода сырая и грязная, мороза нет.
Усилившийся ветер нагоняет тёмные облака, раскачивая ветки деревьев под стать этому
дню. Смотрю на убитую горем Наталью Ивановну, которая пребывает в оцепенении от
шока, что дочки больше нет. Моментами она начинает кричать, что не верит, что этого не
может быть, что Рита дома и с ней все хорошо. Кто-то вызывает бригаду скорой помощи.
Приехавшие врачи накачивают ее успокоительными и уколами, и она, притупив взгляд в
никуда, смотрит безжизненными глазами на раскрытый бордовый гроб. Где, словно
невеста, в воздушном белом платье лежит красивая, совсем миниатюрная маленькая
девушка, с прозрачным лицом и серебристой короной в волосах.
Антон сильно сжимает мою руку. Поднимаю на него взгляд и вижу предательский блеск в
глазах. Но он держится, не позволяет эмоциям захлестнуть себя.
Порывы ветра только усиливаются, небо затянуто тёмной дымкой, с каждой минутой
погода усиливает свой бунт. Серые тучи нависают над нами тяжёлым свинцом, готовые
вот-вот обрушить свой праведный гнев.
- Я не могу... Слав, пойдём, - тянет за собой брат и уверенным шагом направляется к
выходу с кладбища. Не упираюсь, следую за ним, не противясь его решению. Если он
считает делать так нужным, пусть будет так. Мне не познать истинных чувств, которые он
испытывает в данный момент.
Подходим к машине, садимся. Антон с силой хватается за руль так, что костяшки пальцев
белеют, наклоняется, упираясь лбом:
- Может это и неправильно, но я не хочу..., - поднимает голову и непроницаемым
взглядом смотрит вперёд, - Яр, - прикладывает руку к сердцу, - она здесь, навсегда в моей
памяти, хочу оставить только хорошие воспоминания, что нас связывали, а не картину, как ее в гробу опускают в сырую землю.
Заводит мотор и трогается с места, унося нас дальше от скорби, что поселилась вокруг и в
нашей душе.
- Мелкая, что к Саньке? Она там, наверное, за эти дни извелась вся, - предлагает Антон, глядя на меня.
- Не хочу вам мешать. Отвези меня лучше домой.
Я морально вымоталась, находясь в эти чёрные дни рядом с братом. Хочу прийти домой, снять траурный наряд, набрать тёплую ванну и поваляться в ней, добавив туда любимой
пены с запахом ванили и кокоса, а после с чашечкой ароматного кофе, укутавшись в
тёплый плед, читать книгу.
- Домой? - прищуривает глаза и сдерживает едва заметную улыбку. Мне становится
немного лучше при виде прежнего брата. - Это куда? К родителям, к тебе или ...
- Да, да, к Марку! - прячу улыбку ладонью, упираясь локтем в дверь машины.
- Ну, вижу по лицу, что ты изменилась в последнее время. Это все благодаря ему, да?
- Не знаю, наверное.
После упоминаний о Марке, я ухожу в себя. Я скучаю, безумно. Каждый раз, возвращаясь
к нему в квартиру, кожей ощущала его присутствие, стены были пропитаны хозяином.
Становилось дико не по себе от этого. Иногда даже подумываю до его приезда съездить к
себе.
На автопилоте прощаюсь с Антоном, погружённая в свои мысли, поднимаюсь в квартиру, закрываю входную дверь. Устало прислоняюсь, снимая обувь. Прохожу, кладу ключи на