Вглядываться в напряженный профиль не сыскивалось сил.
Нельзя его долго оставлять наедине с угрюмыми мыслями. Глядишь, надумает того, чего никогда не было и в помине. Несуществующая чаша с терпением переполнится. А контроль Тони терял очень быстро — это сравнимо с тем, чтобы держать в руках гранату и в ступоре ждать, когда рванет.
Именно поэтому стиснутые губы разжались, а язык несмело шевельнулся во рту:
— Не хочешь потанцевать?
— М?
— Выпускной, танцы, — желание отвернуться в момент, когда он встретился со мной взглядом, с трудом удалось перебороть.
Сработало: Тони мигом отвлекся от размышлений, приступая к бурной двигательной деятельности, словно в мозгу что-то резко щелкнуло.
— Да-да, идем. Я ужасный кавалер. Как ты меня терпишь?
— Так же, как и все двенадцать лет.
От его смешка сдавливающая горло рука напряжения немного разжалась.
По крайней мере, в моем арсенале имелась одна идея в отношении того, как развеселить Энтони Эдварда Старка.
Непривычный огонек озорства распалялся внутри. Наблюдать его на мгновение растерявшуюся мину, когда я коротко приказала «ждать здесь», а сама, едва сдерживаясь, чтобы не побежать, направилась к ди-джею, было истинным удовольствием.
Старая, как моя жизнь, музыка; изобретения, смысл которых понятен в лучшем случае только ему самому; автомобили стоимостью, за которую можно отстроить себе приличный дом с первоклассным ремонтом; фильмы, наполненные бесконечными перестрелками и погонями — в этом был весь антураж того Тони, которого я знала всю жизнь.
Когда я спустилась к танцполу, а первые мотивы саундтрека к «Рок-н-ролльщику», затертому в его кино-коллекции до дыр, огласили помещение, Старк вдруг рассмеялся.
Мне никогда не приходило в голову, что он умеет танцевать.
По-настоящему — не нелепо дрыгаться под музыку, а осознавая каждое свое движения и ведя партнершу в сумасшедшем ритме.
Это не стало неким изумительным открытием вечера — мне было известно о Тони практически все, включая те несколько дней, когда Мария пыталась обучить его игре на фортепиано, однако закончились уроки музыки для маленького Старка так же быстро, с какой быстротой пальчики могут экспрессивно выдать по несчастным клавишам «бам!», представляющий угрозу поломки многострадального инструмента — уместней выразиться, я никогда не задумывался о его талантах в данной области всерьез. Не представало случая. А теперь…
Он держал меня за руки и причудливо перемещался по некой четкой траектории, умудряясь не задевать в толпе ребят. Громко подпевал музыке, отчего у меня болели скулы улыбаться. Поднимал руку, позволяя мне под ней вертеться на манер юлы, а затем привлекал к себе за талию и вдруг начинал кружить, отчего я едва не запиналась и лишь издавала полу-возмущенное: «Тони, я сейчас упаду!».
«Ты такая клевая!»*
Разумеется, не падала.
Не уставая смеяться.
«Ты такая зажигательная!»
Старк глубоко заблуждался — он был потрясающим кавалером.
Тони поймал в воздухе мои ладони и переплел пальцы, вынуждая придвинуться ближе.
— У меня есть план! — заговорщицки прилетело в растрепавшиеся волосы, в попытке перекричать громкий припев.
— Боюсь спросить, какой, — и снова лилия замаячила перед самым носом — почти можно почувствовать цветочный аромат.
Почти. Потому что все существо затапливает его запах.
— Он не очень хорошо продуман, и вообще идиотский, — откровенно признался Старк, самую малость отстраняясь, чтобы заглянуть в глаза, — но бывало и хуже.
Я подозрительно сощурилась, хотя Тони, наверное, плохо видел в доступном освещении мое выражение лица столь детально.
Понимая, что моим связкам не под силу заглушить буйные мотивы, я привстала на цыпочки, едва не пошатнувшись, когда его дыхание опалило щеку.
— И тебе нужно мое согласие?
Старк нахмурился на пару секунд. А затем небрежно бросил:
— Не совсем, — и вдруг резко потянул меня прочь из толпы.
Я успела заметить краем глаза Стивена, прислонившегося с бокалом сока к одной из стен; он приветливо отсалютовал, на что я едва успела ответить со сконфуженной улыбкой — Тони шел слишком быстро, и даже в босоножках на невысоком каблуке я едва поспевала за ним.
«Будь моей, будь моей, будь моей маленькой королевой рок-н-ролла!»
Прохладный ветерок приятно обдул лицо.
Бархатная темнота ночи горела тысячами огоньков.
— Здесь так красиво, — невольно вырвалось, когда мы оказались на улице, и взору предстали обмотанные гирляндами кустики у парковочной площадки. — Куда мы?
Тони, остановившийся лишь затем, чтобы проследить за моим взглядом, вновь продолжил движение, не отпуская руки — на сей раз значительно медленней. Парочка девчонок, сидевших на свежем воздухе поодаль, кинули на нас взор со своей лавочки. Лиц в темноте не было видно.
— Это сюрприз, — проронил он с непривычной рассеянностью, словно был чем-то чрезмерно озадачен.
— Хочешь разделаться со мной под шумок?
Исполнить, мол, давнюю мечту, поедаемый планами расправиться с Занудой Номер Один в его жизни.
К счастью, Тони издал легкий смешок, разряжающий обстановку.
— Почти. Если ты, конечно, не против, — он выпустил мою руку, остановился и развернулся.
Карие глаза без толики прежнего веселья вглядывались в лицо, наверняка отмечая беспорядочное состояние того, что осталось от моей прически, и горящие от слишком быстрого танца щеки.
Я сделала несмелый шаг навстречу, глупо качая непутевой головой, отчего-то не в силах что-либо вымолвить вслух.
Это напряжение — оно вдруг появляется из ниоткуда, как если бы магниты, имеющие одинаковый заряд, попытались столкнуть.
И оно стремительно набирает силу, когда тонкая шпилька вновь тихо стучит по асфальту, а из губ вырывается тихое:
— Нет.
Еще ближе.
Оказывается, на парковочной площадке слишком мало воздуха — он просто исчезает, стоит поднять лицо и несмело встретиться с этим нечитаемым взглядом, от которого шевелится буквально каждый нерв под кожей.
Не один Старк здесь заигрался.
Его кивок получается слишком резким; Тони отступает, сторонясь и уступая мне проход к месту, где виднеется знакомая машина. Мысль о том, что надо бы предупредить Хэппи, мелькает на задворках сознания, однако улетучивается слишком быстро — с прикосновением теплой ладони к талии.
«The Immigrant Song» его любимых «Led Zeppelin» звучит слишком громко, вынуждая вздрогнуть и сильнее вжаться в сидение. Некстати вспоминается, как мы смотрели однажды дурацкое видео, где под эту же песню выезжают на машине из-под моста смонтированные коты, играющие на барабанах и наяривающие лапами по гитаре.
Сердце колотится. Попытки выровнять дыхание не приносят успеха.
Пальцы стискивают маленькую сумочку сильнее, когда дверь со стороны водителя закрывается.
Хорошим предчувствие было или же тревожным — самый сложный из вопросов, на который у меня не находилось ответа.
***
Дежавю из далекого декабря.
— Не лучшее место для противоправных деяний. Здесь меня начнут искать в первую очередь, — пальцы одной руки сжимали приподнятый подол, другой — ремешки скинутых с ног босоножек.
Тони обогнул автомобиль, небрежно щелкнув брелоком. Глаза блестели, однако улыбки на лице не замечалось.
— Противоправных? — голос прозвучал совсем негромко, когда он оказался рядом. — Законом не запрещено воровать хорошеньких девушек с выпускного вечера.
Шаг навстречу.
Морской бриз нисколько не охлаждал горящих щек.
Только трепал темные волосы и волновал тонкий подол, вызывая столп легких мурашек по коже.
— То есть, это часть твоего хитросплетенного и многоступенчатого коварного плана, — я не знала, задавалась ли вопросом или утверждала.
— Не без этого.
Мозг отказывался анализировать происходящее, и, наверное, это было к лучшему.
Потому что я совершенно не понимала, зачем он отбирает у меня туфли и приглашающе протягивает свободную руку.