- Но ты же чемпион! Один из лучших!
- Да, и именно это все усложняет. Я не могу быть просто непобедимым чемпионом, иначе против меня будут выставлять все меньше и меньше бойцов, а ставки уже не будут столь высоки. Я должен показывать всем, что я такой же смертный, что у меня есть слабые стороны и меня возможно победить. Тогда и только тогда я буду востребован.
- Что за глупость? Ты должен специально терпеть побои, чтобы просто заработать больше денег? Показать, что тебя легко победить?
- Верно. Это бизнес. Знаешь, из-за чего погиб мой отец? Он был слишком горд, чтобы быть чемпионом. Он не мог смириться с необходимостью показывать свою слабость и стал просто непобедимым богом. Кому это нужно? Владельцам было жалко терять на нем своих бойцов, все ставили только на его победу, он стал ненужным, нерентабельным, невыгодным, и его убрали. В отличии от него, я понимаю систему.
- Понимаешь систему? – девушка взорвалась, резко дернув рукой, Хайден тут же взвыл и уставился на нее укоряющим взглядом, - И куда это система приведет, ты думал? - не заметив этого, продолжила она, - Ты не стальной голем, у тебя нет доспехов! Рано или поздно старые травмы дадут о себе знать, и на твое место встанет новый безумец! К этому ты идешь, пропуская сильнейшие удары по ребрам?
- О, кстати о ребрах! Кажется, одно из них все-таки сломалось…
Эмили дико уставилась в его игривые глаза, не улавливая грань правды с шуткой, а затем с размаха влепила пощечину. Он улыбнулся еще шире и начал целовать ее пальцы, руки, ключицу – все, до чего мог дотянуться.
- Я все же надеялся, что ты будешь меня лечить, а не избивать дальше…
- Придурок.
- Но про ребро я серьезно.
- Я про придурка тоже.
Воцарилось молчание. Она осторожно наклеивала пластырь на сломанный нос, он продолжал сверлить ее взглядом голодного животного.
- Хайд, я серьезно. Как ты вообще видишь свое будущее? Нашу жизнь? Ты не думаешь, наконец, остановиться?
- Мы уже говорили об этом… Я не могу все бросить. Я был рожден и выращен для этого. Больше я ничего не умею.
- Значит, все закончится, когда ты станешь калекой? Или верней, когда тебя убьют? Этого ты ждешь?
Он замолчал. Он не мог сказать ей правду. Не мог сказать, что остановиться уже невозможно. Приличное наследство от отца-чемпиона, собственное состояние могли обеспечить безбедную жизнь вплоть до старости, но остановиться… Завести семью, детей, остепениться и не видеть больше крови? Не чувствовать этого животного, опьяняющего чувства боя? Не слышать рев бешеной толпы, не видеть страх в глазах теряющего сознание противника и в то же время ощущать власть над ним? Ощущать превосходство надо всеми этими жалкими людьми! Неужели он должен отказаться от всего ради нее?
Размышления прервало прикосновение ее мягких рук. Она нежно взяла в ладони его лицо и заглянула глубоко в глаза.
- О чем ты сейчас думаешь? Откуда эта жестокость в глазах? Откуда эта жестокость по отношению ко мне? Я умоляю тебя остановиться, пока не стало поздно, почему же ты не желаешь меня слушать?
- Слишком много вопросов. Ты так каждый раз надрываешься, словно не знаешь меня. Словно не знаешь, на что пошла, когда первый раз переступила порог этого места!
Она широко раскрыла глаза. В моменты, когда он повышал голос, ей становилось страшно. В моменты, когда он говорил правду, ей становилось еще страшней.
Обессиленно опустившись на край стола, девушка молча взяла его руки в свои и стала перебинтовывать оставшиеся от них куски мяса. Он продолжал покрывать поцелуями ее кисти вновь и вновь. Он благодарил ее за понимание, за то, что каждый раз она все равно приходит к нему, за то, что не бросает. Перебирая шепотом слова любви, он продолжал твердить ее имя, возможно уже в бреду, но все же искренне.
Эмили слабо улыбнулась и поцеловала его в макушку.
***
Теперь я знаю, что такое ад. Это рабство. Это когда ты осознаешь, что не можешь спасти любимого человека, но и не можешь его бросить. Когда ты отказываешься верить, что он такой же, как и те люди, что в упоении слизывают кровь и ловят зубы. Ты наивно отворачиваешься на моментах, когда он с судорожным наслаждением выдавливает глаза своим противникам и причиняет адские муки вытаскивая наружу их кости при открытых переломах. Ты не можешь ничего сделать, чтобы укротить его жестокость и ты становишься рабыней этой жестокости.