— У истории счастливый конец, Снорт.
Тролль хмурит лоб. — Тогда я хочу убить его?
Фрамп вздыхает. — Что происходит в твоей голове, мне все равно, до тех пор, пока ты выглядишь счастливым!
Справа от меня Сокс и Пиро углубленны в беседу. — А ты знаешь, что иллюстрация прибавляет до пяти килограммов, — высказывает свое мнение Сокс.
— Что правда, то правда, — отвечает Пиро.
— Поэтому прописал себе сенную диету без углеводов, — доверяет ему Сокс. — Она творит чудеса с моей талией.
Опустив голову, чтобы изолироваться от приглашения поиграть в шахматы или поплавать с морскими нимфами с самого начала, и ускользаю от вечного морского берега.
Что же там произошло?
Все, кажется, функционировало. Почему все сорвалось в конце?
Совершенно не заметив, я оказываюсь на полпути к волшебнику. Вероятно, Фрамп был прав и мне нужен был только один из напитков Орвилля, чтобы снова получить свежую голову.
Его перекошенная старая хижина немного напоминает крепость Делайлы, как мне теперь бросается в глаза. На поперечных балках висят пучки высушенных трав и веер из ржавых ложек. Я стучу, и одновременно с этим слышу изнутри взрыв и шум.
— Орвилль? — реву я.
— Все в порядке! — заверяет меня волшебник.
— Просто маленькая ошибка в зажигании!
Через мгновение он открывает дверь. Его кожа покрыта сажей, и она создает резкий контраст с белоснежной бородой и дикому белому густому кустарнику волос. — А, мой дорогой мальчик. Тебя надеюсь, послала не
королева. До конца месяца эликсир вечной молодости будет определенно готов, честное слово…
— Я пришел не по поручению королевы, — отвечаю я. — Мне нужна твоя помощь, Орвилль.
— Чем я могу тебе помочь? — спрашивает волшебник и отходит в сторону, чтобы пропустить меня.
Я не знаю, как ему удается в таком тусклом свете смешивать свои напитки. Из-за большого количества книг, древних фолиантов, воздух настолько затхлый, что у меня начинается сильный приступ кашля.
У стола в середине комнаты отсутствует нога, которую Орвилль заменил стопкой колдовских книг. На столешнице стоят несколько больших котлов чугуна, в каждом торчит ложка, которые самостоятельно перемешивают содержимое. — Орвилль, — говорю я, — мне кажется, там закивает.
Когда волшебник поворачивается, жесткая, ярко-зеленая жидкость бьет ключом через края котла.
Он пыхтит, хватает банку с глазными яблоками и бросает три из них в варево. Затем жидкость шипит.
— Что это за черт? — спрашиваю я.
— Ревность, — объясняет Орвилль и жестом указывает жестом на содержимое котла. — Отвратительно воняющая вещь, — он вытирает руки об фартук и оставляет два светящихся отпечатка рук.
— Итак, Принц Оливер, чем я могу тебе служить? — ухмыляясь, он указывает на полку у потолка со стеклянными сосудами, тщательно подписанные каллиграфическим почерком: СИЛА. ТЕРПЕНИЕ.
КРАСОТА. ХИХИКАНЬЕ.
Я потираю затылок, чтобы пригладить волосы. — Недавно я испытал небольшое прерывание, и Фрамп посчитал, что ты можешь, вероятно, дать мне что-то… я не знаю… чтобы я мог лучше сконцентрироваться.
— Да, конечно, — говорит Орвилль. Он начинает, двигать тигель туда-сюда, показывает мне контейнер со змеиными зубами и другой с зубами дракона, пока он что-то ищет. — Это должно быть где-то здесь, это я знаю, — бормочет он и забирается по старой шаткой лестнице, чтобы добраться до верхней полки, где он достает длинный, тонкий рулон кинопленки и темно синий миксер с волшебной пылью, так что вокруг нас образуется блестящий дождь и вызывает приступ чиханья.
— Если ты не сможешь найти его, — шумлю я, — мне хватит и нескольких пиявок…
— Ага! — кричит Орвилль. Громыхая, он спускается вниз по лестнице, с сумкой ракушек в руке. После того, как он развязал ленточку, он вытаскивает горсть сверкающих ракушек в ладонь. Из них он выбирает одну, вскрывает ее ножом и вытаскивает две совершенные
жемчужины на свет. — Возьми их и возвращайся завтра утром, — приказывает он мне бодро.
Как раз, когда я убираю жемчужины в сумку, в другом конце комнаты слышен пламенный взрыв. Волна отбрасывает меня на землю и поднимает Орвилля в воздух. Он приземляется с завязанными узлом конечностями на выкованной железной люстре, которая висит на потолке.
— Великолепно, — торжествует он. — Оно готово!
— Что готово? — спрашиваю я и встаю на ноги.