— Чай и лимон найдены! Сейчас я зажгу свечи и вскипячу воду.
— Не надо свечей! — испугалась я.
— Почему? — удивился он.
Потому что я не хочу разрушить волшебство нашей встречи. А еще боюсь, что если увижу твое лицо, то меня потянет к тебе еще сильнее. Возможно, ты один из деловых партнеров Артема, а значит, пока мы в Корее, наши встречи станут частыми. Сомневаюсь, что смогу себя сдержать, если между нами что-то вспыхнет. Понимаю, что это пустые страхи, но я не могу потерять свое положение. Мне надо рассматривать и предотвращать любые риски, даже самые незначительные.
— Потому что так интереснее, — как можно веселее сказала я.
— О, ну да. Весело. Не каждый день в Сеуле обрубают свет. Да еще и так надолго.
— Только в отеле нет электричества? — поинтересовалась я, устраиваясь на высоком стуле у барной стойки.
— Вроде да, — ответил Джек, гремя посудой. Похоже, он решил кипятить воду в кастрюле. Моя бабушка тоже так делает, когда сжигает очередной чайник.
— А как мы подогреем воду? — спросила я, наблюдая за тем, как Джек наливает в кастрюлю воду из-под крана.
— Карманным кипятильником. Я в любое путешествие, даже самое незначительное, беру с собой кипятильник и кастрюлю, чтобы в любом месте заварить рамен.
Вместо слов я одобрительно похлопала ему. Джек театрально поклонился, и я ощутила приятный запах ментола, исходящий от его волос. Интересно, они черные, как и у большинства корейцев, или крашеные? А глаза? Темно-карие или просто карие?
В нос ударил резкий цитрусовый запах. Джек уже порезал лимон и кинул по дольке в кружки.
— Откуда у тебя черный чай? — спросила я, стараясь не фантазировать о его внешности.
— Друг привез из России. Мне понравился.
Я улыбнулась. Вода быстро подогрелась, и вскоре мы уже пили сладкий черный чай с лимоном. Впервые заграницей я почувствовала себя как дома. Полумрак, интересный разговор с приятным человеком и родной вкус чая с лимоном создали вокруг меня домашний уют. Возвращаться не хотелось даже в свой номер.
— Пить надо с ложечкой, — сказала я, когда Джек вынул чайную ложку из своей кружки.
— Но она же мешается, — не понял он.
— А ты прикрывай глаз, когда делаешь глоток. Это русская традиция.
— Странная традиция, — хмыкнул Джек.
— Согласна. Даже сами русские ее не понимают, но неуклонно ей следуют и не вынимают чайной ложки из кружки. Такой даже анекдот есть.
— Расскажешь? — с неподдельным интересом попросил Джек.
— Приходит советский разведчик в парижское бистро, заказывает чашку чая, сидит пьет, — начала я пересказывать любимый анекдот моего деда. — Тут подбегает к нему официант и говорит: «О, мсье — русский шпион!» Разведчик сконфужен, спрашивает: «Как ты узнал, что я шпион?!» «О, мсье положил сахар в чашку, размешал ложечкой, да так с ложечкой в стакане и пьет!» В следующий раз разведчик, умудренный опытом, заказал чай, положил сахар, размешал, а ложечку вынул. Сидит и пьет чай без ложки. Тут опять к нему подскакивает официант: «О, мсье — русский шпион!» «Ну что за дела?! Как ты, гадина, узнал?» «О, мсье положил сахар в чашку, размешал ложечкой, аккуратно ложечку вытащил, изящно взял чашечку, а правый глаз прищурил, чтоб туда ложка не попала!»
Я приготовилась к тому, что Джек ничего не поймет и начнет задавать вопросы. Все же менталитеты у нас разные, как ни крути. Однако он так рассмеялся, что по номеру загуляло эхо от его громкого смеха, такого заразительно и легкого, что я тоже позволила себе немного посмеяться.
Отсмеявшись, он сделал глоток чая и еще раз сдавленно хохотнул, тряхнув головой. Снова в нос ударил ментоловый запах, но уже не такой сильный. Наши плечи почти соприкасались, и это необъяснимым образом волновало меня. Захотелось дотронуться до Джека, провести кончиками пальцев по его лицу, узнать, какие у него скулы и какой формы губы.
— Ты допила? — вдруг спросил Джек.
Поняв, что это намек на то, что мне пора возвращаться к себе, я тут же загрустила. От хорошего настроения не осталось и следа. При мысли, что мне придется вернуться в темный пустой номер, на мои глаза навернулись слезы.