Спокойно! Секунд тридцать на то, чтобы прийти в себя. Ещё тридцать на оценку всей ситуации. Минута на проверку реакции. Минута на раскачку. Ещё минута на выявление всех повреждений тела и травм позвоночника, рук, ног и головы критическим взглядом снаружи, а не изнутри, с моей стороны, чтобы установить, как мне это мешает жить и на что влияет.
Способность двигаться сохраняется.
Работоспособность важных членов и внутренних органов присутствует.
Последняя минута на попытку привстать и сделать что-нибудь в яме могиле для собственного спасения или вызволения, помимо проявления железной воли, сжатия этой воли и своего тела в кулак. В общей сложности на всё про всё у меня есть пять минут.
Внимание!!!
Немедленно примите меры для остановки кровотечений!
Всё обошлось, уже в который раз, поморщившись от досады "как же я так опростоволосился и не заметил, а ещё следопыт", обследую доступную часть скрытой внутренности ямы, шаря выставленными оцепеневшими от судороги дрожащими напряжёнными пальцами вокруг. Сначала справа и слева, затем над головой и ниже вдоль тела насколько хватит длины рук.
Устанавливаю истину, кол не единственный. Наощупь миновал встречи, по крайней мере, ещё с двумя такими же штукенциями(таких же точно размеров). Красавчики соответствующей длины, аккурат на толщину моего тела, помноженного на два. Выглядят угрожающе. Умереть хватит. Вполне себе, чтобы умереть и не встать. В две трети фута.
Зачем-то ощупал вслепую каждый кол из числа трёх до мелких зазубрин, шероховатостей и неровностей до самого кончика их острия.
Колья со смолой на концах потемневшие почерневшие обожжённые и старые, но довольно прочные, будто каменные. Сдвинься я немного при падении вперёд и вправо, наверное, насадился бы, как молочный поросёночек, на вертел или сел бы, как тот же неугодный вельможа при царе Иване Грозном на кол пятой точкой. Ощущение не из приятных. Что говорить? Повезло, как утопленнику.
Чуть отклониться затылком и наконечник копья вышел бы у меня прямо изо рта.
Пришлось преодолевать себя, превозмогая осторожно с болью, закровянившим густо правым коленом, натекло с бедра, по неволе уходя то вправо, то влево, будто крот ворочается в своей норе.
Глубина ямы ожидаемо с человеческий рост, очевидно, чтобы сложнее выскочить и убежать угодившему в неё крупному зверю. А что сказать про человека? Могилка не мелкая, но и не глубокий колодец. Оленю не выскочить! Разве какой-нибудь сверхловкий горный козёл сумеет по вертикальной поверхности взобраться на длинных ногах и преодолеть эту кручу. Но не факт! Но я-то не зверь! Выбраться сумею. Не длинными ногами, так головой. Так. Где самообладание?
Ход моих мыслей нарушил шум сверху.
14(11.01.20)
14. (11.01.20).
Сразу спохватился. При падении выронил из руки топорик. Выскользнул, не кстати, из рук. Томагавк остался наверху. Единственное моё оружие. Наверное, у края ямы, но я-то тут, а он опять же наверху. Где я, а где топор? Просто так не дотянуться. Ещё бы знать, где он лежит.
А вообще это последнее о чём я подумал. Сначала я замер по обыкновению маленького зверька. Авось не заметят. Глупо. Здесь такое не прокатит.
Буквально, пригвождённый, я теперь до томагавка никогда не дотянусь, а значит, никогда отсюда не выберусь, разве что в виде окровавленного скальпа с моей бренной головы на поясе у какого-нибудь индейца или того самого мохока по прозвищу “Мстительный шакал”, от встречи с которым меня уже заранее коробит и передёргивает. Тело, скорее всего, бросят здесь и даже не засыплют землёй. Зачем? Пусть едят дикие звери. То-то пир будет на весь лес. Вернее на всю локацию.
Перспективка так себе, могло быть и лучше. Всё-таки осталось одно единственное задание, и я с ним, кажется, чёрт возьми, не справился. Я безоружен и разбит. Миссия невыполнима.
С осыпающейся землёй по краю ямы вниз, отвечая моим невесёлым мыслям, как по волшебству, тут же скатился и упал рядом со мной мой томагавк, придвинутый чьей-то не очень доброй рукой, а ещё возможнее ногой.
Это что, типа, защищайся, если сумеешь? Кто ты? Незнакомец тем самым говорит мне: сейчас я буду тебя убивать!
Я не видел того, кто так удружил, но как только взялся со страшным усилием здоровой рукой за рукоять топорика, упавшего за левое плечо, ощутил небольшой прилив новых сил и бесконечную злобу. Ненадолго. Я ничему не удивился, хотя было чему удивляться. Кровь-то продолжала течь вон и ослаблять мои и без того потрёпанные здоровье и жизненные силы. Заодно отвлекать внимание тем, что безостановочно сигнализировать и отсылать периодически в самый неподходящий момент напоминания в виде коротких сообщений, пришлось их увести в невидимый режим. Однако сообщения имеющие важность остались активными.