Волк больше не появлялся, на меня не нападал, в яму не прыгал. Никак себя не проявлял.
Первое, что бросилось в глаза, как только отвёл взгляд от интерфейса с описанием скудных личных последних показателей на верный томагавк, хулахуп. Я случайно заметил на своём запястье загадочный травянной браслетик и вспомнил о том, для чего он мне нужен. Сказочным образом этот предмет не сорвался и всё ещё присутствовал на руке, как ниточка к спасению, как путеводная нить Ариадны в этой безумной локации.
В случайности, как и в богов я разуверился. Хотя “кто верит в случайность, тот не верит в бога”.
Я уже начинал грешным делом подумывать о том, что вся переписка с неизвестным, попавшим в беду, этот браслет из трав и этот волк - здесь неспроста. Всё это как-то связано между собой. Но как? Где связь? И кто мог приручить подобного зверя? Только шаман. Какой-нибудь верховный дух владыка над ним. Но раз неизвестный так могуч, что может запросто приручать лесных хищников подобных волку и управлять ими на расстоянии, почему он не может помочь себе сам? Я-то ему зачем понадобился? Чем я смогу ему помочь? А между тем он прямо намекает мне, что нуждается в помощи. Он как будто проверил, здесь ли я и жив ли.
Ещё раз вспомнил взгляд неведомого лесного существа, очень похожего на волка, что спас меня от верной смерти. Никак “Иван царевич и серый волк” в новой осовремененной трактовке. Теперь я это позиционировал не иначе, как спасение и помощь в беде. Пусть временную, пусть краткую задержку. Но если это не так? Мне показались глаза волка живыми понимающими осмысленными гипнотизирующими. А что если я прав? Волк и не думал на меня нападать.
Так. Надо снять напряжение с глазного нерва. Надо дать отдохнуть головному мозгу от взрыва эмоций и последних переживаний. Хотя бы на минуту закрыть глаза. Переключиться на что-нибудь другое. Сделать попытку осуществить глубокую медитацию, вспомнить какие-нибудь стимулирующие для глаз, сознания и души упражнения. Сейчас только это. Думать только в положительном русле. Всё благополучно! Всё хорошо! Ощупаться и привстать будет попытка позже, если только сумею привести свои мысли в порядок. Всё начинается с мысли в голове, не так ли? Обращайте внимание на свои мысли - они становятся словами. Обращайте внимание на слова - они становятся привычкой. Обращайте внимание на свои привычки - они формируют характер, а характер это судьба человека.
Все кровоточащие раны я попытался на время затянуть обрывками жил, что вытянул в лежачем положении из штанов, перепилив под коленком остриём томагавка. Переждать минут пятнадцать-двадцать, чтобы набраться сил и дать свернуться крови. Закрыл глаза, вытянулся лежа на дне ямы в попытке расслабиться, пока это получается. Затем энергично сорвал, освободил перетягивающие жгуты и присыпал раны песком. Долго ждать нельзя. Время не терпит. Кровь не перестала течь, но её стало меньше. Возможно, всё дело в том, что я и так много крови потерял, её не так много во мне осталось.
Эк меня разнесло! Как будто старушка смерть с длинной косой уже заждалась, стоит покорно у моего порога, переминается с ноги на ногу. Войти, как будто не спешит, но и ждать долго не собирается. Дескать, сам выйдет или лучше всё же поторопить, неудачника? Не нравится мне всё это! Ужасно не нравится! До жути!
Продолжение следует
17.
17(7.02.2020)
По-прежнему царит тишина. Страшно даже подумать о том, чтобы её нарушить, стараюсь ворочаться на спине бесшумно. А вдруг этот звук или шум спровоцирует кого-нибудь из хищников, что ждут там наверху и точат зубы.
Лежу, как египетский фараон Тутанхамон в гробнице, перекрестив руки на груди. Только вместо символов власти в одной руке держу томагавк, а вторую просто сжимаю в кулак.
Время на подготовку тянет по моим ощущениям на полчаса, хотя легко можно свериться по остатку времени до завершения квеста, чего я сейчас делать, естественно, не стал. Час я уже потерял, значит, ещё плюс полчаса. Плюс полчаса или минус роли не играет.
Пора выбираться из этой клоаки, чего я нюни распустил, как будто тот же каторжанин Жан Вальжан в “Отверженных” Виктора Гюго имел больше шансов на успех, когда оказался в парижских катакомбах без всякой помощи и надежды на спасение, а ведь справился и вышел.