Лаборатории и офисы Фонда находились в бывшем частном доме на Симеон Канас. Двухэтажное здание с бассейном и огороженным внутренним двориком, стоит на перекрестке четырех улиц недалеко от похожего здания, где располагается Отдел похищений и борьбы с организованной преступностью.
Подъезжая к участку, Матео притормозил и посигналил. Через секунду вышла молодая женщина с совиным лицом и длинными темными косами. Она распахнула ворота. Мы въехали и остановились справа от входной двери. За нами остановились еще один грузовик и джип. Женщина закрыла и заперла ворота.
Вся команда выбралась из машин и начала разгружать инструменты и картонные коробки, каждая из которых была помечена надписью даты, места и номером захоронения. На протяжении недель мы проверяли каждую кость, каждый зуб и любой найденный предмет. Идентифицировали и устанавливали причину смерти жертв в Чупан-Йа. Я очень надеялась что мы закончим здесь до того как в июне мне нужно будет возвращаться. Я как раз возвращалась уже за третьей коробкой, как меня отвел в сторону Матео.
— У меня есть к тебе просьба.
— Конечно.
— «Чикаго Трибьюн» планирует сделать статью о Клайде.
Клайд Сноу один из великих людей в моей профессии, основатель специализированной отрасли судебной медицины.
— Да?
— Один журналист хочет взять у меня интервью о том, как работа старика помогла нам здесь. Я пригласил его несколько недель назад и начисто забыл.
— И? — обычно я отказывалась от общения с прессой.
— Он в моем офисе. Очень взволнован от того, что ты здесь.
— Откуда он узнал, что я в Гватемале?
— Наверное, я упомянул об этом.
— Матео!
— Ладно, я ему сказал. Иногда мой английский не очень хорош.
— Ты вырос в Бронксе. Твой английский великолепен.
— Твой лучше. Ты с ним поговоришь?
— Что он хочет?
— Все как обычно. Если ты с ним поговоришь, то я сам начну регистрировать дела из Чупан-Йа.
Я бы предпочла слечь в постель с корью нежели опекать «взволнованного» журналиста, но я здесь для того, чтобы делать то, что могу.
— Я твой должник, — сжал мою руку Матео.
— Ты мой должник.
— Спасибо.
— Не за что.
Однако интервью не состоялось.
Я нашла журналиста в офисе Матео на втором этаже, ковыряющим в носу. Когда я вошла он прекратил свое занятие и притворился будто причесывается. Сделав вид, что только сейчас заметил меня, он подскочил с протянутой рукой.
— Олли Нордстерн. Вообще-то Олаф, но друзья зовут меня Олли.
Я сложила руки на груди, не желая касаться к тому, что недавно было в его носу.
— Я разгружала машину, — извиняясь, сказала я.
— Да, грязная работа, — согласился он, убирая руку.
— Да, — и жестом пригласила его снова присесть.
Нордстерн был одет в полиэстер, буквально весь — от лакированных волос до горных ботинок и вытягивал голову вперед как черепаха. Я предположила, что ему где-то двадцать два года.
— Итак, — начали мы одновременно и я махнула ему рукой, чтобы он продолжал.
— Это так потрясающе встретить вас здесь, доктор Брэннан! Я столько слышал о вас и вашей работе в Канаде! И я читал ваши показания в Руанде.
— Суд вообще-то находится в Аруше, Танзания.
Нодстерн вспомнил о моем присутствии на заседании Международного уголовного трибунала ООН по делу Руанды.
— Да, да, конечно! И это дело про «Дьявольских ангелов» Монреаля. Мы в Чикаго следили за ним очень пристально. В Городе Ветров тоже, знаете ли, есть свои байкеры.
Он мигнул и потер нос. Я наделась, что он не станет снова лезть внутрь.
— Вы же здесь не из-за меня, — поглядывая на часы, сказала я. — Простите, но у меня мало времени.
Нодстерн выудил из своих многочисленных карманов на камуфляжном жилете блокнот, раскрыл его и, деловито держа ручку, сообщил:
— Я хотел бы знать все, что можно о докторе Сноу и о Фонде.
Но я не успела ответить, так как в дверях показался мужчина. Темнокожий, с лицом боксера: кустистые брови, шрам на левой брови, сломанный нос. Невысокий, мускулистый, ни грамма лишнего жира. В голове замаячила фраза: «Спасайтесь — хулиганы!».
— Доктор Брэннан?
— Да.
Мужчина показал удостоверение отдела уголовного розыска Гватемальской полиции. У меня желудок от предчувствий куда-то провалился.
— Меня к вам направил Матео Рейс, — мужчина говорил совершенно без акцента. Тон его голоса не предвещал ничего хорошего.
— Да?
— Сержант-детектив Бартоломи Гальяно.