Конечно, было много возможностей.
Но даже после того, как он ушел, Бад все еще думал о нем. Все еще волнуясь. Все еще удивляясь. Он все еще не мог вспомнить это лицо, которое, он был уверен, знал из другого места, из другого времени.
Оно схватило его и не отпускало.
Вот почему он решил пойти домой и сесть в свое кресло. Ему нужно было подумать. Чтобы вспомнить. Это была, как сказал бы Шерлок Холмс, проблема двух трубок. Нужно было тщательно просеять его воспоминания.
Поэтому он отправился в дом, чтобы сделать именно это.
65
- Ты должен отпустить девушку, - сказала Элиза.
Генри моргнул, темнота держала его в безопасности и тепле, как утроба.
- Почему? Я нашел ее, и теперь она моя.
- Ее сестра...
- Тара сделает то, что я скажу. Она не посмеет причинить неприятности.
Рядом с ним, вытянувшись, неподвижно лежала Элиза.
- Генри, Генри, Генри, - сказала она. - Ты так мало знаешь о женщинах. Ты еще меньше знаешь о любви и связывающих ее узах. Вложи свою руку в мою, - Генри так и сделал. - От Тары будут неприятности. То, что ты заставляешь ее делать. Она оставит след, и он приведет их сюда. Тебе не нужна девушка... как ее зовут?
- Лиза, - сказал он.
- Какая тебе от нее польза?
Генри попытался придумать какую-нибудь причину, по которой он хотел эту девушку, но не смог придумать ни одной. Она была слишком яркой, слишком теплокровной. В самом деле, какая ему от нее польза? Но если он отпустит ее, она сообщит в полицию, и полиция обыщет каждый дом в городе, если понадобится, и рано или поздно...
- Если у меня не будет девушки, Тара не будет играть в эту игру.
- Девушка не та, кого ты хочешь.
Он моргнул.
- Нет?
- Конечно, нет. Ты хочешь Тару.
- Нет.
- Да, - и Элиза продолжила объяснять ему почему, и он боролся с этим, потому что это были сумасшедшие разговоры, и ему не нравилось, когда Элиза заводила сумасшедшие разговоры.
Он просто хотел, чтобы Тара играла в эту игру, вот и все. Уже долгое время он искал кого-нибудь, кто мог бы сыграть в эту игру. Он не был одержим Тарой.
- А как насчет прошлой ночи? А как насчет того, что ты принес в подвал? Ты дал этому имя, ты назвал его...
- О, но это так.
- Ты совершенно одержим ею, - сказала ему Элиза. - Сначала тебе нравилось, когда она тебя боялась. Но тебе еще больше понравилось, когда она начала угрожать тебе. Она свирепая, злая и неконтролируемая. Тебе это нравится. Она тебе нравится, потому что она будет доминировать над тобой.
- Я ей не позволю.
- У тебя не будет выбора. Она намного сильнее тебя. Ты втянут в ее паутину, нo она высосет из тебя кровь.
- Нет.
- Тебе нравится, когда тобой командуют. Тебе нравится подчиняться.
- Не говори так.
- Но это правда. Мать доминировала над тобой, когда ты был мальчиком, и она все еще доминирует над тобой из могилы.
- Это неправда. Это неправда. Я ненавижу эту старую ведьму. Я всегда ненавидел эту старую ведьму. Я всегда хотел, чтобы она умерла. Скулила, кричала, дисциплинировала, причиняла боль... она не была матерью. Просто ведьма. Гнилая чертова ведьма.
- Она забрала твою душу, Генри.
- Нет...
- Она владеет тобой, - сказала Элиза. - Ее мертвый разум кричит в твоей голове. Она заставляет тебя что-то делать. Ужасные вещи.
- Нет!
(не слушай, Генри, не слушай эту шлюху! маме виднее! мама всегда знает лучше всех! послушай мой голос... ПОСЛУШАЙ ЕГО!)
- Сражайся с ней, Генри, - сказала Элиза, - или она уничтожит тебя.
(ШЛЮХА! ШЛЮХА! ЛЖИВАЯ ГРЯЗНАЯ ШЛЮХА!)
- Пожалуйста, - всхлипнул Генри.
(пожалуйста, говорит испуганный маленький мальчик! пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! не слушай эту шлюху!)
- Заткнись. Я не буду слушать.
(ты слушаешь свою мать, Генри, мама знает лучше, когда все будет сделано, ты придешь ко мне, и я буду ждать, я раздвину для тебя ноги и...)
Генри издал болезненный, пронзительный крик, который эхом разнесся по тишине дома. Иногда это был единственный способ выбросить ее из головы, заставить ее мысли вернуться в могилу, где им и место.
- Она ушла?
- Да... да. Давай не будем об этом говорить. Пожалуйста, давай не будем об этом говорить.
Но Элиза была в ударе, и когда это происходило, ни небо, ни земля не могли заставить ее замолчать:
- Ты помнишь, как умер отец?
- Нет.
В окно просачивался луч бледного лунного света. Элиза смотрела на него. Она улыбалась, как кожаная маска.