Когда Мунпа появился в Сиду, женщине только что исполнилось тридцать лет. До сих пор собственное одиночество не тяготило вдову. В самом деле, она была настолько поглощена коммерческими заботами, что даже не замечала его. Нэмо вовсе не была сентиментальной и старалась, чтобы чувственность не мешала ее серьезным «занятиям», относясь к ней как к своего рода забаве, способной заполнить минуты досуга, но которой не пристало отвлекать такую благоразумную женщину, как она, от единственной стоящей на свете цели: обогащения. Мысль о флирте с Мунпа отнюдь не претила нэмо и даже ей нравилась, но вскоре она присовокупила к ней другое соображение: расчет «благоразумной» женщины. Разумеется, вдове не хотелось снова выходить замуж, но, хотя она и считала себя способной держать приказчиков, состоящих у нее на службе, в узде, присутствие в доме мужчины могло оказаться полезным и, коль скоро понадобилось бы сопровождать обоз с товарами, а также присматривать за ним, Мунпа пришелся бы весьма кстати.
Итак!.. Прекрасная вдова размышляла. Женщине было противно слишком вдаваться в анализ собственных чувств, и ей нелегко было себе признаться, что пригожий дрокпа вызывает у нее желание оказаться в его объятиях. Интересно, как этот мужлан из дикого края занимается любовью?.. Нэмо не была ветреной женщиной. Она знала лишь одного мужчину: своего мужа, но он оставил ее ради мира духов; на протяжении трех лет ее тело было на голодном пайке, а ей только стукнуло тридцать…
И вот хозяйка, должным образом убедив себя в том, что руководствуется исключительно интересами дела, и сохранив благодаря этому чувство собственного достоинства, которым она дорожила как ничем другим, предложила Мунпа, раз он уже выздоровел, снова вернуться к нормальному режиму питания, есть как следует для подкрепления своих сил, а также столоваться вместе с ней, чтобы упростить прислуге задачу… Нэмо также сообщила ему, что ее зовут Розовая лилия, а дальше все пошло своим чередом…
В физическом смысле Мунпа полностью восстановил здоровье, но морально оставался подавленным. Энергия, вдохновлявшая его после ухода из скита гомчена, была растрачена на бесплодные поиски. Дрокпа был неспособен долго преследовать одну и ту же цель, проявляя настойчивость и тщательно рассчитывая собственные действия. У него не было ничего общего с полицейским, преследующим преступника, Юноша решил, что легко сумеет отыскать Лобзанга и чудесную бирюзу, но не нашел их, и, поскольку ни один знак не указывал ему путь к намеченной цели, он уже не пытался таковой обнаружить, пребывал в угнетенном состоянии духа и подолгу оставался неподвижным, ни о чем не думая.
Отношения с Розовой лилией не вызывали у него никакого интереса: любовница не внушала ему отвращения, но и не особенно привлекала его. У простого сына суровых тибетских просторов было достаточно мужских качеств, но во время интимных свиданий он вел себя рассеянно-небрежно, и это раздражало его партнершу. Кроме того, он никогда не просил ее об этих встречах, что нэмо считала для себя оскорбительным. Розовая лилия решила было, что туземцу из края варваров не хватает в китайской кухне необходимых возбуждающих средств, и стала время от времени предлагать ему тибетское меню: огромные куски сочного вареного мяса, суп с фрикадельками, четырехугольные омлеты и другие блюда во славу Страны снегов, не забывая щедро орошать каждую трапезу крепкой водкой. Мунпа никогда не ошибался на сей счет. Всякий раз, когда вместо мисок риса, окруженных множеством блюдец с острыми соусами и прочими сопутствующими приправами, на столе появлялись здоровенные части бараньей или свиной туши, он понимал, что от него требуется, и безропотно, но без подобающего воодушевления, которого ждала от него Розовая лилия, исполнял свой долг. Словом, Мунпа было скучно.
Дрокпа понимал, что хозяйка использует его для надзора за своими приказчиками, выполнения различных работ в кладовых и прочих дел, для которых он был не создан и за которые не получал никакой платы, не считая крова и еды. Неужели нэмо считала, что ласки, которые она ему расточала, являлись достойным вознаграждением?.. Разве он не отвечал ей тем же? Мы с ней квиты, думал прагматичный тибетец.