Сказав это, китаец посмотрел на Мунпа с многозначительным поощряющим видом, понятным и без помощи переводчика. Молодой человек все понял и положил в протянутую ладонь немного денег.
Наутро он снова отправился в храм. Служитель культа уже ждал его.
— Вам повезло, — сказал он Мунпа, — дао~че согласен с вами встретиться. Главное, не давайте ему денег, он их не берет. Он предоставляет посетителям возможность выражать свою признательность мне, своему слуге. Однако вы можете преподнести ему фрукты, цветы и связку благовонных палочек. Все это я вам дам. Следуйте за мной.
Старичок отвал Мунпа в подсобное помещение храма, где он продавал верующим предметы, необходимые для приношений, наполнил маленькую изящную корзиночку фруктами, положил на фрукты цветы, а сверху — связку благовонных палочек. Мунпа расплатился, взял корзинку, а затем его проводили в сад, прилегающий к храму. В глубине сада стоял маленький домик, жилище дао-че. Служитель культа не стал туда заходить, посетителя должен был впустить слуга.
Дао-че оказался старцем, отчасти похожим на Тьен цуэна, у ног которого Мунпа тряс палочками для гадания. Молодой человек заметил это сходство, но скорее отметил нечто общее в выражении лица дао-че с настоятелем монастыря Абсолютного Покоя. Тибетцу стало не по себе. Не стоило ли ему снова опасаться колдовских чар?..
Между тем дао-че не замыкался в пугающем молчании, подобно Настоятелю, и сразу же заговорил.
— Садись, — сказал он Мунпа. — Что тебя волнует? Почему ты спрашиваешь, какую дорогу следует выбрать?.. Куда ты хочешь идти? Какова цель твоего путешествия? Ты же тибетец, что ты тут делаешь?.. Ты — торговец?..
Благодаря этим вопросам, относившимся к обычным житейским делам, Мунпа снова почувствовал себя непринужденно. Тут не было никакого колдовства. Но именно оттого, что вопросы, заданные дао-че, были простыми, естественными и прямыми, они требовали ясных и четких ответов. Надо было отвечать. Китаец ждал.
В отличие от таинственного и грозного настоятеля монастыря Абсолютного Покоя, дао-че не глядел «внутрь», а пристально, не моргая, смотрел на Мунпа пронизывающим взглядом.
Наконец молодой человек решился.
— Я преследую вора, — признался он.
— Тебя ограбили?
— Не меня, а отшельника, которому я служил.
— О! В самом деле, отшельника. И что же у него украли?
— Серебряный ковчежец.
— И этот отшельник, твой Учитель, приказал тебе гоняться за вором?
Мунпа растерялся, Он замолчал.
— Где живет этот отшельник, твой Учитель? — продолжал дао-че.
— В Цинхае, — ответил Мунпа.
— У твоего Учителя есть особые основания подозревать, что вор мог отправиться в Сиду или его окрестности? Зачем он тебя сюда послал?
Мунпа ничего не ответил.
Тогда, переменив тон, дао-че внезапно спросил:
— Ты говоришь правду?.. Сдается мне, ты все это выдумал. Для чего?.. — Старый дао-че, только что напоминавший улыбающегося Небожителя, напустил па себя суровый и даже угрожающий вид. — Я тебя сюда не звал, — сказал он, обращаясь к Мунпа. — Меня не волнуют твои дела. Ты сам просил о встрече со мной. Для чего? Чтобы рассказывать небылицы?..
— Простите меня, — пролепетал Мунпа. — Я не хотел вас обижать. Мне очень плохо… От всего этого у меня голова идет кругом… Я уже не знаю, что делать…
— Возвращайся к отшельнику, которому ты служил. Скажи ему, что тебе не удалось разыскать вора, укравшего его ковчежец. Часто случается, что вора так и не находят. Китай велик, тут достаточно места, где спрятаться.
— Мой святейший Учитель умер, — пробормотал Мунпа.
Как только он это произнес, тот же страх, что и в прошлый раз, когда он это сказал, заставил его содрогнуться с головы до йог: неужели Гьялва Одзэр и вправду умер?..
— Он умер, — повторил дао-че. — Значит, ты пустился в погоню за вором тотчас же поете его похорон? Что же сделали с телом отшельника? Вы, сифани, часто сжигаете мертвецов. Еще говорят, что вы оставляете тела покойных в горах без погребения. — Дао-че брезгливо скривился. — Варварский обычай, — заявил он.
Мунпа испытывал невыносимые муки.