После настойчивых требований женщина принялась листать журнал и вскоре с выразительным сочувствием сообщила печальную новость о смерти рыжей девушки.
Мохов тяжело вздохнул, бросил на медсестру полный отчаяния взгляд и бессильно прижался лбом в стену. Губастая сестра вдруг вспомнила, что ей велели передать иностранцу личные вещи: дорожную спортивную сумку, сильно потрепанный желтый пуховик с меховым капюшоном, вязанную синюю шапочку с ушами, того же цвета шарф и полосатые варежки. Мохов взял сумку, нагрузил сверху остальные вещи, и совершенно опустошенный поплелся обратно в палату.
Зеленые цифры «39, 346» неотвязно плелись вмести с ним, все время на шаг впереди, словно издеваясь, что их никогда не поймать.
Очень скоро Мохов осознал, что попал в крайне щекотливое положение. Никакой страховки у него, разумеется, не было. Паспорт, бумажник и телефон канули в вечность белорельских морозов. Каким-то чудом во внутренних карманах пуховика удалось выловить сильно смятую пятисотрублевую купюру, которую он, видимо, засунул поглубже со сдачи в аэропорту.
Опустошенный иностранец сидел на кровати в общей палате и задумчиво взирал на верхушки стройных елей, скребущих пасмурное белорельское небо. За окном плясали белые снежинки. Надвигалась долгая суровая русская зима.
Вскоре в палату заглянул усатый доктор. Мохову с радостью сообщили, что он идеально здоров и может выписаться прямо сейчас. «Или, в крайнем случае, сразу после обеда»- тактично намекнул белохалатный усач.
- А что со стариком? – участливо поинтересовался Мохов.
- Умер.
По старой традиции белорельских больниц безродного пациента накормили недурственным молочным супом и вторым с картошкой и куриной котлетой, которую предлагалось запить розовым киселем. После обеда пришли люди в пагонах. Иностранцу задали несколько вопросов про мертвую девушку, но ничего большего, кроме имени, заморский гость сообщить не мог.
- Льона? – вскинув бровь, переспросил молодой полицейский.
- Льона, – кивнул Мохов. - Так она сказала. Извините, а что с моими документами?
В меру равнодушный служитель закона посоветовал придти в участок и написать заявление, а после позвонить в консульство. Напоследок он написал на бумажке адрес отделения и иронично выдал: «Добро пожаловать в Россию».
В два часа дня Мохов приготовился перелистнуть следующую страницу своей жизни. Благодарение богу, теплую одежду никто красть не стал. Все это оказалось очень кстати, поскольку за стеклянными дверьми городской больницы №2 гонконгского гостя встретил пятнадцатиградусный мороз.
Глава 4. Время
Еще в аэропорту Домодедова Мохов прикинул, что пятьсот рублей – это совсем немного даже для такого провинциального городка, как Белорельск. Несколько обедов в местной столовой или ночь в гостинице. К счастью, компания Чоки Индастриез заботилась о сотрудниках, в какую бы дыру мира их не занесло по личным или корпоративным причинам. Оставалось лишь позвонить шефу и попросить перевести несколько тысяч долларов в ближайшее отделение банка….
- Черт…- тихо выругался Мохов, замерев у полосатого шлагбаума на выходе с территории больничного комплекса. – Документы…
Изо рта валил белый пар. Мороз сдавливал виски и забирался в ботинки. За грязным окном сторожевой будки выписанный иностранец разглядел седого охранника и вежливо поинтересовался, как доехать до ближайшего отделения полиции.
- Через дорогу вон видишь остановку? – из окошка высунулся рукав телогрейки с варежкой. - Там сядешь на тройку, потом спросишь…
Мохов сердечно поблагодарил доброго старца, ловко пролез под шлагбаумом и вдруг ощутил укол глубоко внутри головы, а после мимолетное помутнение в глазах. Рациональный мозг списал все на акклиматизацию и скачки в атмосферном давлении, но все оказалось куда серьезнее.
То, что мы видим изо дня в день, со временем становится невидимым. Вот почему Мохов не сразу заметил, как цифры в левом глазу натурально сорвались с катушек. Еще тридцать секунд назад его биохронометр показывал: