39
346
Сейчас, оказавшись на другой стороне дороги, на пути к автобусной остановке Мохов с ужасом заметил, как «39» сменилось на «44» , а нижние три цифры бешено крутятся вперед, отсчитывая сутки за миллисекунды. От больничных ворот до остановки было не больше тридцати метров. Если верить коллагеновым изменениям в роговице глаза, этот путь занял 4 года 200 дней.
Что-то явно было не так. К горлу подкатывала тошнота, в глазах то темнело, то вспыхивал свет. Скоро закололо в печени, потом прихватило и отпустило в сердце. Мохов бессильно опустился на обглоданную скамью под пластиковым навесом остановки. Тридцать метров показались ему тридцатью километрами, хотя усталость он почувствовал только сейчас. К счастью числа в глазу перестали сходить с ума и теперь замерли на:
43
165
Народ на остановке суетливо перешептывался. Их пугал странный дикий мужик, который почему-то рассматривал свои дрожащие руки и тихо ругался на какой-то китайщине. Да, это были его руки, но они заметно постарели.
Подъехала тройка. Куций пазик, который для иностранца выглядел диковинно и где-то забавно. На остановке никого не осталось. Ослабевший Мохов залез в автобус последним. Схватившись за поручень, он спросил о полицейском участке. Ему пообещали сказать, когда нужно выходить. Кто-то уступил место. Автобус тронулся, счетчик в глазе бешено закрутился.
…..44,45,46,47,…53,..65,…74,….
Мохов уже не видел нижних цифр, его сознание улавливало лишь те, что означали года. Не прошло и двенадцати секунд, как рядом сидящая девушка истошно закричала. Крик мгновенно подхватили другие, в основном женщины. Пассажиры в панике заорали на водителя, чтобы тот остановился. Мохов чувствовал себя так, словно полностью высох. Он плохо видел, но улавливал слухом отдельные реплики пассажиров:
- У него инфаркт...
- Помогите дедушке…
- Развернись! Подкати к больнице!
- Дайте ему попить!
Как только автобус развернулся и погнал обратно к больничному шлагбауму, цифры перед Моховым стремительно закрутились в обратную сторону. На глазах у изумленных пассажиров седой старик возвращался в молодость и когда пазик остановился, необычному пассажиру снова было на вид не больше сорока, а счетчик в глазу показывал положенные «39, 346».
Мохов вежливо отказался от помощи чужих людей, которые взялись довести его до регистратуры. Он чувствовал себя вполне бодро, если не считать, что за минуту успел окунуться в собственную старость и вернуться обратно в настоящее.
Тройка уехала по маршруту без него. Так, сделать документы не получится. По-крайней мере быстро. Мысли скакали в голове, как безумные осы. Что-то произошло в этой автокатастрофе. Что-то с организмом и с его механизмом старения. И хотя он понял намек, но все же решил еще раз убедиться, что это не галлюцинация и не случайность. Медленными шажками, похрустывая свежим снегом под ботинками, Мохов пошел вдоль чугунных решеток больничного забора. Цифры «39, 346» оставались на месте. Сердце в груди забилось надеждой. Может в автобусе ему просто стало плохо?
Но вот он решил перейти через дорогу на другую сторону улицы и сутки снова закрутились, сдвигая годы.
39,40,41,42,43, 44…
Он остановился у бетонного забора электрогенераторного завода недалеко от автобусной остановки. Тридцать шагов – четыре с половиной года. Мохов вернулся к больничному забору и возраст снова вернулся в норму. Однако, его по-прежнему грызли сомнения. Лучший сотрудник Чоки Индастриез никогда не принимал решения о покупке акций малоизвестной компании, пока не разузнавал о ней всю подноготную, поэтому он обошел весь периметр больничного комплекса с периодическими отходами от забора. Все повторялось, будь то на границе забора со школой, вдоль леса, у завода или с ближними жилыми пятиэтажками. Возраст бежал вперед при отдалении и возвращался вспять, когда он вставал в исходную точку. Ясно. По какой-то причине ему нельзя отдаляться от периметра стационара без последствий. Через двести шагов в любом направлении от больницы вероятнее всего он умрет от старости.
Глава 5. Не Диснейленд
К вечеру с завода повалил народ и Мохов понял, что голоден. Он выудил из кармана смятую купюру и к сорока четырем годам зашел в ближайший торговый ларек недалеко от заводской проходной. У дверей магазинчика рядом с урной дымили сигаретами местные гопники в дубленках и вязанных шапках-гондонках, зашнурованные в высокие зимние ботинки с толстой подошвой. Мохов по своей хоккейной молодости прекрасно знал, что такую обувь носят для удобства нанесения увечий, когда жертву запинывают на морозе, а после обирают до чиста. Двое из группы жадно зыркнули на купюру в руке иностранца. А он несомненно выглядел таковым из-за коричневого южно-китайского загара. Мохов обматерил себя за неосторожность и поспешил убрать деньги в карман, хотя в глубине душе понимал, что слишком поздно.