Здесь, в Безенги, у нас была уникальная возможность познакомиться с Джоном Хантом, и, конечно, очень памятным был тот вечер у костра, где сэр Джон рассказывал об Эвересте. О том, как они организовывали экспедицию (исключительно на частные пожертвования и средства от рекламных компаний), с какими сложностями была связана организация транспортировки всего снаряжения и продуктов в базовый лагерь (сотни носильщиков, десятки яков — ведь вертолеты в горах тогда еще не использовались), каких усилий стоили обработка пути и прохождение 800-метрового ледопада Кхумбу, преграждавшего путь к подножию вершины.
Особые слова восхищения мы услышали от Ханта в адрес шерпов, которые призваны были исполнять роль высотных носильщиков, но многие из которых стали полноправными участниками восхождения. Для них Эверест был Джомолунгмой, священной горой, на которую подниматься могли только избранные. Сильнейший из шерпов, Норгей Тенсинг в связке с новозеландцем Эдмундом Хиллари стал первовосходителем на вершину. Не обошли вниманием и такой вопрос: ведь успех этой двойки был результатом самоотверженной работы всей экспедиции, не так ли? Все альпинисты совместно с шерпами устанавливали лагерь на высоте 7800 м. Оттуда три двойки, в том числе и двойка Ханта и Лоу, проложили путь по гребню, а одна из этих двоек (Чарльз Эванс и Том Бурдильон) поднялась на южный пик (8500 м), откуда до вершины Эвереста оставалось пройти «всего» триста метров по высоте. Тем не менее, лаврами победителей были увенчаны лишь Тенсинг с Хиллари, преодолевшие эти метры (и, конечно, Джон Хант как начальник экспедиции), а имена всех остальных были почти забыты. И для Ханта, и для нас была очевидна вопиющая несправедливость подобного отношения, но пришлось признать, что таков принцип, которым руководствуется большинство людей, — победитель получает все, даже если его успех был предопределен усилиями других людей. И так происходит не только в альпинизме!
Очень нам было интересно узнать о том, как англичане тренируются, чтобы поддерживать форму в межсезонный период. Ответ звучал примерно так: «Каждый уикэнд мы отправляемся побродить по Уэльсу, там немного лазаем по скалам, а потом заходим в паб выпить пива». Саша Балдин подтвердил, что все именно так и происходит, и он сам неоднократно участвовал в таких приятных «тренировках». Самые спортивные из нас (вроде Юры Смирнова), которые не менее двух раз в неделю носились вверх-вниз по Воробьевым горам, не могли не выразить своего скептического отношения к подобной профанации тренировок. Зато Боб Горячих, никогда в жизни не занимавшийся никакими кроссами и упражнениями, был совершенно удовлетворен тем, что его «интуитивная система» поддержания формы оказалась вполне соответствующей европейским стандартам.
Англичанам очень понравилась наша программа обучения альпинистов в альплагерях. И они были ошарашены, когда узнали, насколько дешево стоит путевка (одна-две студенческие стипендии). А когда мы сказали, что здесь в Безенги участники сбора не заплатили ни копейки своих денег за проезд и питание и снаряжение было дано тоже бесплатно, они нам просто не поверили.
Когда мы после этого затевали с ними разговоры на политические темы и, просвещая гостей, довольно критическим образом высказывались о порядках в нашей стране (сказывался дух вольных бесед на Памире!), наши оппоненты нас почти не слушали, и все норовили вернуться к вопросу о том, часто ли мы ездим в горы и во что обходятся нам эти поездки. « Для нас, — говорили они, — такие поездки – разорительное удовольствие, поскольку мы должны из своих средств оплачивать все начиная от билетов и кончая продуктами и снаряжением». Правда, на вопрос «А готовы ли вы обрести все блага государственной поддержки альпинизма в СССР, но потерять при этом такие приятные особенности своей демократии, как свобода слова или путешествий по всему миру?» ответ был скорее отрицательный: «Пожалуй, все-таки нет. Хотелось бы все ваше приобрести, но без потери своего!» Что же, желание понятное но, к сожалению, из разряда совершенно нереальных. Действительно, как только в «лихие 90-е» в нашей стране «забрезжила заря новой демократической жизни» и стали доступны многие «блага свободы», немедленно исчезли все возможности ездить в горы за казенный счет.
Наши британские гости были неплохо информированы о недавней истории кавказских народов, и они очень обрадовались, когда к ним в гости пришел пастух-балкарец по имени Исмаил, которого они смогли порасспросить (естественно, через переводчика), как проходила депортация балкарцев и как им жилось в казахских степях. Исмаил стал частенько наведываться к англичанам, снабжая их, а заодно и нас, молоком, творогом и всяким другим продуктом за очень умеренную плату. Однажды он притащил нам целую ногу горного козла, тура. На вопрос «А как же ты охотишься здесь в заповеднике, ведь тут есть егеря, которые могут тебя поймать и оштрафовать?» ответ был дан вполне убедительный: «Да, действительно, был здесь один такой егерь, который нам всем очень мешал, но потом он почему-то сильно заболел и вскоре помер. Теперь прислали другого. Этот оказался хорошим человеком, и нас совсем не трогает!»