Будучи в веселом расположении духа, я подхватил рюкзак и направился в сторону языка ледника, предвкушая, что быстро выберусь на лед, а там и на тропу, ведущую в базовый лагерь. Но благодушие мое было недолгим, и на его место пришла нешуточная тревога, когда я приблизился к леднику. Ледник-то был на месте, и расстояние от моей осыпной гряды до его языка составляло менее ста метров, но выхода на язык не было вообще: он был надежно перекрыт мощным потоком воды, который вырывался из огромного грота и сразу разбивался на два потока. Через правый поток мы переправились, а левый — он мало чем отличался от первого. Возможности его обойти не было никакой. Первая мысль была вернуть Декхан-бая, и я бросился назад в надежде догнать его, но он уже переправился обратно и скрылся за поворотом.
Итак, я неожиданно для себя оказался на острове, и пришлось всерьез задуматься: «А что же теперь делать?» Отделявший меня от коренного берега левый (если смотреть вниз по течению) рукав Сель-дары, хотя казался менее полноводным, чем тот, через который меня перевезли, совершенно не вызывал желания через него переправляться. Бурный поток, с грохотом ворочающий камни, чуть ниже уходил в торчащие скалы порога, способные перемолоть все, что к ним попадало. Дальше было видно слияние обоих рукавов Сель-дары, ниже переходящей в полноводную Мук-су, одну из главных водных артерий, питающих долины Таджикистана.
Теперь спешить мне не следовало — я хорошо помнил, что горные реки надо переходить ранним утром, когда вода не такая большая. Обошел свой остров. Он совсем небольшой, размером примерно 100х400 м сплошь галечник и камни, нет ни травинки. Очевидно, что это просто часть русла реки. Однако похоже, что в это время года его не затопляет, вокруг все совершенно сухо. Наводнение мне не угрожает, и то хорошо!
Конечно, благоразумней всего было бы остаться на этом острове на некоторое время в надежде, что могут появиться какие-то люди. Однако я точно знал, что людей здесь можно ожидать не ранее, чем через месяц, когда пойдет караван, доставляющий грузы на метеостанцию ледника Федченко, что находится примерно в 40 км выше языка.
Другой вариант казался более осмысленным: если через два-три дня я не появлюсь в базовом лагере, ребята точно начнут меня искать. Но так же точно то, что они не будут искать на переправе — ведь я им уже передал по радио, что переправа позади, а на протяжении всего пути от переправы до лагеря (а это более 30 км по не очень четкой тропе) есть множество мест, где можно потеряться.
Итак, никаких вариантов ожидания помощи не было совсем, и, стало быть, выход есть только один — завтра утром переправляться. Ну а пока можно и перекусить. Из продуктов у меня была только банка сгущенки, но были еще примус и кружка. Кипяток со сгущенкой — трапеза не слишком обильная, но вполне достаточная, особенно, если ничего другого фирма не предлагает.
Потом была детальная разведка предстоящей переправы. Прямо передо мной «мой» рукав Сель-дары распадался на три протоки, каждая примерно по 15-20 м шириной, разделенные двумя отмелями по 50-70 м длиной. С ближайшей ко мне водой все было ясно: надо зайти на самый верхний конец моего острова, и тогда есть все шансы, что когда меня понесет вода, я как-нибудь смогу не промахнуться и выбраться на первую отмель. С третьей протокой тоже понятно — после нее шел уже коренной берег и я где-нибудь да смогу за него зацепиться. Проблематичной казалась вторая протока — здесь отмели шли на одном уровне и вверху и внизу, и было очевидно, что у меня будет минимален запас времени, чтобы успеть переправиться через эту протоку, прежде чем течение меня утащит за нижний край второй отмели.
Надо сказать, что хотя я ходил по горам уже более 10 лет, но опыта серьезных переправ через горные реки у меня не было. Конечно, я знал еще из практики начальных занятий в альплагере, что в быстрой воде невозможно устоять, если ее глубина превышает 70—80 см. Знал — но это уже чисто теоретически — об опасности переохлаждения в ледяной воде. Ну что же, теперь мне предстояло выяснить, что же я помню из уроков для новичков, экзамен будет жесткий, и не было никакой возможности его избежать.
Но все это предстоит мне проделать завтра, а пока у меня было время, и я написал подробное письмо жене, где красочно описал все перипетии моего путешествия, справедливо полагая, что она получит письмо тогда, когда все беспокойства будут позади и волноваться будет нечего. Потом решил, что я должен оставить на моем острове записку на тот случай, если все же мне не удастся переправиться и меня будут искать. В записке я не преминул отметить коварство моего киргиза, которого я искренне почитал виновным в моем нынешнем отчаянном положении. Соорудил небольшой тур из камней и туда вложил банку из-под сгущенки с этой запиской. Полагаю, что это мое послание до сих пор остается нетронутым, поскольку все обычные тропы проходят далеко от этого места.