Но вот медленно тают Венеры, а с ними и ледяная корка. Тают бесшумно и спокойно. Вот уже загорелась голова Хана. Где-то на склоне крикнул улар. Ему ответил другой. Неожиданно вырвавшийся из-за склона луч солнца вонзился в озеро и нет больше льда. Исчезло спокойствие. Вода зарябилась, отражения вершин потеряли четкость. Зашуршали и заговорили с солнцем большие и малые айсберги. Природа проснулась и как-то вся вдруг. День начался!»
Вместо эпилога
Прошло почти полвека с того достопамятного восхождения на Хан-Тенгри. С тех пор с Северного Иныльчека было проложено множество маршрутов на все основные вершины района. Одним из самых популярных остается наш путь на Хан-Тенгри, который не совсем корректно именуется маршрутом Кузьмина (на мой взгляд, следовало бы называть его маршрутом Кузьмина-Тамма). Не могу не заметить, что Кирилл никогда не возражал против такой «неточности» — чего не сделает с человеком тщеславие, особенно досадное, когда речь идет о действительно сильном альпинисте-лидере, заслуженном мастере спорта СССР, на счету у которого и без Хан-Тенгри было множество сложнейших маршрутов.
Сейчас, при резко возросшем уровне мастерства и опыта альпинистов и появлении качественно новых, удобных и легких видов снаряжения, восхождение по нашему маршруту на Хан-Тенгри может быть сделано за три-четыре дня вместо тех шести дней (если не считать дней пережидания непогоды), которые понадобились нам, чтобы дойти до высоты 6800 м. Однако и по сей день все выходящие на этот маршрут в полной мере осознают объективную опасность того короткого снежного участка, который в свое время заставил нас повернуть вниз. Действительно, об этом невозможно забыть после той трагедии, которая произошла именно на этом месте в начале 1970-х гг. Тогда четверка челябинских альпинистов попыталась пройти этот склон, вероятно, также после обильного снегопада и попала в лавину, которая унесла троих прямиком на сбросы северной стены Хан-Тенгри. Найти их не удалось. Когда нам в Москве показали фотографию места срыва, мы его узнали сразу. Так, с некоторым запозданием, мы получили документальные доказательства верности нашего решения: не идти напролом, испытывая судьбу сверх какой-то разумной меры.
Последнее, что мне хочется еще сказать. В сущности, решение повернуть назад принял единолично Женя Тамм. В альпинистских кругах его уже достаточно хорошо знали как очень опытного лидера. Однако именно после экспедиции на Хан-Тенгри о нем утвердилось мнение как о руководителе, способном в любых условиях не поддаваться азарту спортсмена, сохранять трезвую голову и интуитивно почувствовать в какой-то момент, что «гора нас не хочет».
Поэтому мы не удивились, когда узнали, что именно Е. И. Тамма назначили начальником первой советской экспедиции на Эверест в 1982 г. А после экспедиции все ее участники в один голос говорили, что потрясающий успех экспедиции (подняться на вершину смогли одиннадцать человек!) был в значительной степени обеспечен именно твердыми, иногда чисто интуитивными и не всегда популярными (но, как выяснялось позднее, неизменно верными) решениями, которые принимал Женя в самые критические моменты. Напомню лишь о двух эпизодах.
Первый из них относится к тому моменту, когда уже шесть человек взошли на Эверест и в одном из верхних лагерей готовилась к выходу из последнего лагеря на вершину двойка Ильинский и Чепчев. Тамм был постоянно на связи с группами, и, как потом он рассказывал нам в Москве, в этот момент по каким-то косвенным признакам он ощутил, что эта двойка уже настолько измоталась, что им идти наверх было бы крайне рискованно. К тому же, была объективная необходимость сопровождать вниз спустившуюся с вершины двойку Валиева и Хрищатого, состояние которых внушало Жене серьезные опасения. Тамму пришлось выдержать крайне неприятный разговор с его другом Эрвандом Ильинским, для которого отказ от восхождения на Эверест в самый последний момент, когда до вершины оставалось всего 300 м по высоте, означал крушение всех его надежд. Но Тамм был неумолим: «Я все понимаю, Эря! Я все понимаю и желание ваше понимаю, и погоду вижу, но тем не менее мое жесткое указание — спускаться вниз вместе с двойкой». Позднее мне довелось встретиться с Ильинским в горах, и в разговоре он признал, что решение Тамма было верным и никакой обиды на него он не таит.