Второй эпизод связан с ситуацией совсем другого рода.
После группы Ильинского наступила очередь идти на вершину для тройки: Хомутов, Голодов, Пучков. Однако к тому моменту, когда группа уже поднялась в последний лагерь перед вершиной, Тамм получил радиограмму из Москвы: «В связи с ухудшением обстановки в районе Эвереста и полным выполнением задач экспедиции необходимо прекратить штурм вершины.. Это был прямой и недвусмысленный приказ высокого партийного начальства. Женя, как человек, хотя и беспартийный, но дисциплинированный, передал этот приказ наверх Хомутову, но предложил ребятам самим подумать, что им предпринять.
Дальше — больше. По предложению партийных товарищей, в базовом лагере было срочно созвано партсобрание, в котором приняли участие и члены телевизионной группы Юрия Сенкевича, строго говоря, не имевшие никакого отношения к экспедиции на Эверест. Это почтенное сборище большинством голосов решило, что приказ Центра должен выполняться безоговорочно, в порядке партийной дисциплины, и, следовательно, Хомутов и его группа должны вернуться из-под вершины. Тут же был вечерний сеанс связи с группой, и Тамм довел до сведения Хомутова решение партсобрания. Однако при этом он не приказал остановиться и утром уходить вниз. Тем самым он вступил в прямое противоречие с директивами партийных руководителей, но дал шанс группе.
На следующий день на связи в девять утра Хомутов сообщил, что они уже идут к вершине и услышал в ответ от Тамма: «Молодцы, сукины дети!» Уже в одиннадцать тридцать ребята достигли вершины, а еще через два дня их как победителей встречали в лагере.
Потом, как вспоминал Женя, в неофициальных беседах в советском посольстве в Непале и в спорткомитете СССР в Москве, высокие чины только изумлялись, как это он посмел не выполнить прямой приказ из Москвы, дополненный недвусмысленным решением партсобрания на месте. Но «победителей не судят», и никакого наказания за это неповиновение для него не последовало.
Таким начальником был Евгений Игоревич Тамм. За всю мою жизнь я не встречал другого руководителя, который обладал бы такой же мудростью и интуицией во всем, что касалось безопасности и вообще жизненных интересов связанных с ним людей, и был бы столь же нечувствителен к мнениям и даже приказаниям начальства любого калибра, если они противоречили его внутренней убежденности в своей правоте.
Глава 6 «Корженева» — «добрая» гора. Памир, 1966 г.
Пик Евгении Корженевской был открыт в 1910 г. географом и гляциологом Н. Л. Корженевским, назвавшим вершину «пик Евгении» в честь своей жены. Удивительно, но это название сохранилось до наших дней, хотя десятки других вершин Памира, которые были названы в честь различных партийных и революционных деятелей, уже пережили несколько волн переименований. Пик Корженевской высотой 7105 м — это мощный массив скал, льда и снега, который возвышается прямо над базовым лагерем на леднике Москвина. Достаточно пересечь ледник, чтобы оказаться у самого подножия вершины. Справа на фоне неба хорошо просматривается черный гребень — это южное ребро. В тех местах, где к ребру подходят контрфорсы, видны крутые взлеты гребня, и все ребро выглядит, как гигантская лестница, сбегающая с вершины примерно до высоты 5800 м. Здесь она переходит в пологую снежную полку, обрывающуюся на юг и юго-восток крутыми стенами. Выход на это ребро возможен только слева, из ледового цирка, широкой дугой раскинувшегося под юго-западной стеной пика Евгении Корженевской.
Немного информации об экспедиции 1966 г.
Для нас, альпинистов СКАН, эта экспедиция была несколько необычной. Если в прошлых экспедициях мы составляли большинство, то в 1966 г. экспедиция была смешанной по составу, причем нас — «академиков» — было только восемь человек, а большинство составляли альпинисты МВТУ. Они были существенно моложе нас (в среднем на восемь-десять лет), но уже накопили изрядный опыт технически сложных восхождений, и для них главным было познакомиться со спецификой высотного альпинизма. Различались мы и по системе межсезонных тренировок. Для нас это были в основном разминки и бег на Воробьевых горах и лыжные походы по Подмосковью, а для ребят из МВТУ — кроссы и лыжные гонки.
Помнится, что, когда на Президиуме спортобщества «Буревестник», которое финансировало экспедицию, обсуждались тренировочные планы нас упрекнули в том, что мы «неправильно» тренируемся. На наш ответ, что могут быть разные системы тренировок, последовало замечание, что «система у нас одна — советская». Но на нас такая демагогия не действовала, а в мае, когда начались совместные тренировки, то оказалось, что «академики» мало уступали ребятам из МВТУ как в общей выносливости, так и в технике скалолазания по развалинам дворца в Царицыне.