Я — точно, что не специалист в вопросе о происхождении нефти. Но его доводы мне представляются весьма убедительными. Боюсь, однако, что на сегодня их недостаточно, чтобы переубедить его оппонентов, побудить государства и гигантские фирмы потратить огромные деньги на разработку технологий сверхглубокого поиска и сверхглубокой добычи нефти и газа. Думаю, что, скорей всего, его статьям суждена “судьба Менделя”. Как известно, внимание мировой научной общественности к менделевским законам была привлечено много лет спустя, когда общее развитие биологии и потребности экономики заставили, наконец, заняться генетикой. В любом случае, главные статьи были им отобраны, я их отсканировал, выправил OCR и выложил в Сети. Может быть, кому-нибудь пригодится, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки.
Но это все было за его рабочим столом, а за дверью квартиры происходили большие перемены в жизни страны. В большинстве они ему совсем не нравились.
Поначалу Ускорение и Перестройку он, как верный сын Партии, воспринял с энтузиазмом. Даже совершил героическую попытку безалкогольного отмечания своего очередного дня рождения. Казалось бы — он пенсионер, ему-то что? Но он не мог быть в стороне от призыва своего руководства. Надо сказать правду, как бы она не была горька — ничего из этой безалкогольности не вышло, по рюмочке коньяка с пришедшими поздравить он все же выпил. Впрочем, как известно, полного успеха эта политика не имела и во всесоюзном масштабе.
Командировок теперь у него не было, но раз в год он все же путешествовал. С 1982 года его партийный стаж превысил 40 лет, а в ту пору наверху спохватились и дали некоторые льготы коммунистам с таким большим стажем. Отцу выдали красивый значок и сказали, что теперь раз в год он может ездить бесплатно в санаторий старых большевиков в подмосковном Кратово. Он и ездил, пару раз я во время своих московских командировок навещал его в этом санатории. Конечно, это не был его любимый Кисловодск! Но тишина, великолепные сосны, прогулки. Публика его, скорей, развлекала. Соседку свою по столу он именовал народоволкой. А как-то он показал мне невысокого старичка в пиджаке, усеянном наградами, и объяснил, что это — недавно приехавший отдыхающий, видимо, очень заслуженный разведчик, что он выгуливает свои ордена и медали каждый день перед обедом. А вчера он упал в лужу, обиделся и громко требовал, чтобы его немедленно подняли. Я легко поверил, потому, что в почтовом отделении рядом с домом тестя на Делегатской в дни выдачи пенсии собиралось большое количество таких вот отставных разведчиков. Они очень, почему-то, кричали, выясняя друг у друга, как здоровье Рихарда и куда делся Яша Блюмкин. Но в конце 80-х эта малина с санаторием кончилась. Суровая борьба с привилегиями нашла у противника слабую позицию, которую никто деловой и не защищал.
Скоро дела пошли так, что сочувствие А.С. Перестройке сильно уменьшилось. ГКЧП он воспринял с одобрением, пытался мне по телефону внушить свое отношение и очень расстроился, когда я, только что пришедший от Белого Дома, сказал ему, что Хунта в полном составе убежала из Кремля и вообще из Москвы. Тут, мне кажется, ему немного изменил вкус. Все же Янаев, Стародубцев, Язов — это был полный моветон, не то, что не его любимый Сталин, а просто мелкая шпана.
Партбилет отец, конечно, не сдал, но и на собрания КПРФ ходил гостем, пока не вступая. Впрочем, через год он услышал на таком собрании настолько бесшабашные выступления на национальную тему, что даже и его проняло. Более, правда, не сами рассуждения о “сионских мудрецах” и “еврейском заговоре против православно-коммунистической России”, а то, что ни один, кроме него самого, из присутствовавших на собрании коммунистов, не стал этому никак возражать. А.С. вышел из зала и уж больше никогда туда не возвращался.
Жили они с мамой вдвоем в нашей старой квартире на улице Первомайской в той части Уфы, которая близка к нефтеперерабатывающим заводам. Хотели было сменяться, но не заладилось. В середине 90-х постигло их стихийное бедствие — капитальный ремонт дома без выезда жильцов. Да еще зимой. Вот представьте себе замену фановых труб, т. е, полное отключение канализации в январской Уфе. Ведра выносятся с верхних этажей и сливаются в колодец напротив подъезда. Ситуация, как я сказал, когда увидел, максимально приближенная к Грозному. Нет, только советские люди могут такое пережить не померши!