– Это все фильм… – неуверенно произнесла Карли, – его детище.
– Даже фильм не дает права вести себя по-хамски.
– Конечно. Но раз я обещала озвучить его, то должна постараться сделать свое дело как можно лучше.
– Значит, держись крепче.
– Спасибо. – Карли обняла приятеля. – Тебе желаю того же.
– Не думаю, что объятия могут исправить технические неувязки, – ехидно заметил Эван, входя в комнату.
Карли невольно убрала руку.
– Ты прав, – с милой улыбкой согласился Деке. – Но мне от этого все-таки немного легче.
Всем своим видом Эван демонстрировал полное безразличие к тому, что именно способно облегчить тяжкий труд Декса.
– Как обстоят дела?
– Вот, собираюсь перезагрузить и посмотреть, что осталось от работы.
– Черт возьми! – Эван выглядел так, словно ему срочно требовалось что-нибудь бросить, причем не в пространство, а в цель.
– В жизни все бывает, – философски заметил Деке. – Дай мне пятнадцать минут.
– Прекрасно, – согласился Эван, хотя ничего прекрасного на самом деле не было. – А мы тем временем разведаем насчет обеда. – Он сделал знак Карли, приглашая с собой.
– Я лучше останусь здесь, с Дексом.
– Нет, – зло отрезал Эван, хватая ее за руку и властно увлекая за собой. – Он вовсе не нуждается в твоей помощи!
Едва они оказались в холле, Карли выдернула руку.
– Что, черт возьми, все это значит?
– Ты и сама прекрасно знаешь, что это значит.
– Нет, – воинственно возразила Карли, – ты должен объяснить свое поведение.
В этот момент одна из дверей открылась, и в холле показался парень в мешковатых штанах и черной футболке, на которой красными буквами значилось: «Привет, я участвую в программе защиты свидетелей!» Увидев двух разъяренных людей, он тут же нырнул обратно, видимо, не желая жертвовать своей работой, пусть и с минимальной зарплатой.
– Меня не было в комнате всего пять минут, а вы уже прилипли друг к другу. Представляю, до чего такими темпами можно дойти за пятнадцать минут!
– Ты просто помешанный. – Намек показался Карли отвратительным. – Только ты можешь обратить невинное дружеское объятие в заигрывание.
– Просто называю вещи своими именами. Пойдем же. – Эван снова схватил Карли за руку и потащил к выходу. – Ты просила объяснить, почему я не хочу тебя оставлять, вот я и объяснил.
На улице Эван посадил свою жертву в «тойоту» и повез в ближайшую пиццерию. Карли хотела подождать в машине, но даже это показалось надзирателю излишней вольностью, попыткой вырваться из-под контроля.
Так они и ждали свой заказ – Эван стоял, прислонившись к стене, а Карли сидела возле окна. Не обращая внимания на спутника, она наблюдала за плотным потоком машин, заполнивших бульвар Сансет. Как раз напротив, на противоположной стороне улицы, на автобусной остановке сидели на лавочке две молоденьких девушки и, возбужденно жестикулируя, что-то обсуждали. На другом конце скамейки расположился молодой человек в наушниках. Прикрыв глаза, он ритмично дергал головой. Перед троицей остановился «мерседес», и из его недр появилась дородная, явно испаноязычная матрона, одна из тех многочисленных домоправительниц и нянюшек, которые живут в стране нелегально и умудряются содержать старых и малых чистыми, ухоженными и сытыми.
На обратном пути в студию Карли удалось избежать общения, занявшись проверкой полученных сообщений. Оказалось, что назавтра у нее ничего не запланировано – ситуация не из приятных. Ни единого, даже самого незначительного, прослушивания! Мысль раздражала и мешала, словно расчесанный комариный укус. До спасительного возвращения туфель оставалось еще целых две недели. Как низко она успеет пасть за это время? А если сдадут нервы?
Когда они вернулись с обедом, Деке все еще упорно работал. Ели молча, каждый в своем углу: Деке, не отходя от компьютера, Эван, уткнувшись в сценарий, а Карли – в уголке дивана, занося кое-какие данные в электронную записную книжку. Прошло еще с полчаса, на протяжении которых Дексу так и не удалось вернуть систему к жизни, после чего было решено перенести запись на другой день.
Вторая встреча с Эваном за неделю. Какая радость!
– Провожу тебя до машины. – Эван поднялся, чтобы пойти следом.
– Не волнуйся, пожалуйста. – Карли пулей вылетела из студии.
Он догнал ее в холле, у самого выхода.
– Перестань создавать трудности!
– А ты перестань вести себя как последний идиот! Карли почти бегом бросилась через всю стоянку к своей машине, страшно злясь на то, что ему ничего не стоит шагать рядом. Эван, словно породистый скакун на ипподроме, длинными ногами отсчитывал метры асфальта. Рядом с ним Карли чувствовала себя маленьким неуклюжим пони, который неторопливо трусил раза в два медленнее.
– Знаю, что меня ты винить не можешь, но и на Декса не злись. Он вовсе не виноват в том, что все рухнуло. Он хороший инженер.
– Только не тогда, когда ты рядом. – Эван остановился перед дверцей машины, преграждая путь. – И система, и Деке весь вечер работали безукоризненно – но лишь до той минуты, как в студии появилась ты.
– Послушай, оправдываться перед тобой я не собираюсь, но все-таки скажу, что мы с Дексом просто друзья, и ничего больше. А кроме того, непонятно, с какой стати тебя это так волнует.
– Меня волнует то, что страдает моя запись. – Эван сложил руки на груди. – Его гораздо легче заменить, чем тебя, а поэтому, если уж придется выбирать, то я запишусь где-нибудь в другом месте.
Такой поворот событий Карли совсем не устраивал. Деке вовсе не был обязан страдать из-за того, что двое других никак не могли поладить между собой.
– Не делай этого, Эван. Осталось всего лишь две записи. Смена звукорежиссера серьезно нарушит твой график. Я готова сделать все, что потребуешь, только не увольняй Декса.
Карли следила за очевидными сомнениями Эвана. Он пытался принять решение. Губы сжались в тонкую линию, а это не оставляло особой надежды. Мимо проехала машина, и ночной воздух наполнился громкой нахальной музыкой. Один из пассажиров прокричал через открытое окно что-то неприличное. Хорошо знакомая с правилами этикета большого города, Карли давно научилась пропускать мимо ушей все, что следовало за ключевыми словами «Эй, малышка!». Так что она даже не обратила внимания на мимолетную реплику.
– Подонки вонючие, – зло выругался Эван, испепелив взглядом удаляющуюся машину.
Удивленная яростной реакцией, Карли растерялась. Она не знала, должна ли чувствовать себя польщенной и защищенной или оскорбленной и испуганной.
– Хорошо, Карли. – Эван наконец повернулся к ней. – Но договоримся так: если во время следующей записи ситуация не изменится, то твой милый вылетит отсюда.
– Он вовсе не мой милый.
– Странно, но он утверждает обратное.
Карли устало забралась в машину; она уже просто не могла ни о чем думать. На сегодня запас толерантности оказался исчерпанным. Ни разум, ни душа больше Эвана не воспринимали.
Свернув с главного шоссе на более живописную дорогу, девушка поехала по бульвару Сансет на запад. По мере того как грязь Голливуда сменялась блеском Западного Голливуда, улицы и люди становились чище и красивее, причем изменение затрагивало и проституток, и торговцев наркотиками. В самом начале Сансет-Стрип она свернула в Лорел-Каньон и поехала вверх, на Голливудские холмы, мимо огромных особняков и маленьких домиков, впрочем, тоже совсем не дешевых. Они выстроились в два ряда по обе стороны узкой извилистой дороги. Преодолев перевал в Мал-холланде, Карли повела машину вниз, по направлению к бульвару Вентура и к Долине, то есть к своему любимому дому.
Если считать Голливуд кинематографической столицей мира, то долина Сан-Фернандо, центр порно-индустрии, окажется ее похотливым, грязным близнецом. В отличие от знаменитых студий, например, «Уолт Дисней» и «Юниверсал», которые стремятся обозначить собственное присутствие на каждой доступной вертикальной поверхности, поставщики непристойностей предпочитают сохранять анонимность и заниматься своим делом за неприметными шлакобетонными стенами. Тот факт, что мастера порнографии столь мирно и спокойно уживаются среди представителей среднего класса, населяющего Долину, говорит не столько о широте взглядов ее жителей, сколько об их полном равнодушии: каждый может заниматься чем угодно – до тех пор, пока не нарушает общественного спокойствия.