Карли пришлось бороться с дрожью, которая быстро начиная с позвоночника распространялась по всему телу. Он опять говорил особым голосом – тем самым, который используют гипнотизеры, когда хотят очаровать свою жертву до такой степени, чтобы та начала снимать с себя одежду. Голос действовал достаточно убедительно. Наверное, одежды и правда было слишком много.
– Что, если?.. – прошептал Эван, наклоняясь еще ближе. – Что, если я поцелую тебя, Карли Бек?
Ответить она не смогла, потому что он уже целовал ее, сам отвечая на собственный вопрос. Губы его мягко, нежно ласкали ее губы, дразня и уговаривая раскрыться навстречу. Еще минута – и она целовала его так же глубоко и самозабвенно, как он целовал ее.
– Хороший вопрос, – заметила Карли, вырвавшись на свободу.
Эван снова привлек ее к себе, чтобы поцеловать еще раз. Неожиданно в голове промелькнуло воспоминание из детства: вот девочка качается во дворе на качелях, поднимаясь все выше и выше в восторге и ужасе. Она летит почти параллельно земле. Карли крепко обняла Эвана, ухватившись почти так же цепко, как и тогда, на качелях, и спрашивая себя, до какой же высоты можно добраться. Может быть, облететь кругом? Что, если?..
– Я обязательно подумаю над ним. – Она отстранилась, освобождаясь из объятий.
– Я даже мыло сменил. – Эван продолжал говорить все тем же голосом гипнотизера. – Купил «Слоновую кость», как ты велела.
Этот факт стоило зарегистрировать и обдумать при первой же удобной возможности. А сейчас пора было сменить тему.
– Как жаль, что вся эта история с Джесси Кламп оказалась лишь напрасной тратой времени.
Эван оставался невозмутимым.
– Я не сомневался, что так оно и будет.
– И тем не менее спасибо за доверие, – уступила Карли.
– Не за что, я давным-давно разговаривал с ней по телефону и все выяснил.
– Что? – закричала Карли, изумленно вытаращив глаза. – Так почему же ты молчал? Почему не отговорил меня от всей этой чепухи?
– Просто решил дать тебе возможность поиграть в детектива и устранить все сомнения. – Устранить сомнения? Значит, так? Снисхождение? – Карли распалялась на глазах.
– Перестань, – холодно оборвал Эван. Я уже много лет занимаюсь документальным кино. Это моя работа, мое дело. И я вовсе не собираюсь ни с того ни с сего выскочить перед микрофоном и начать что-нибудь озвучивать – лишь потому, что видел, как это делаешь ты. Не кажется ли тебе, что ты сама ведешь себя слишком самоуверенно, если за два дня надеешься выяснить то, чему я посвятил без малого два года?
– Возможно, я слишком наивна и скорее всего чересчур оптимистична, – процедила сквозь зубы Карли. – Но, увы, такой уж уродилась. И тебе вовсе не было необходимости напрягаться лишь для того, чтобы ткнуть меня носом, словно котенка. Не понимаю, Эван, почему тебе доставляет такое удовольствие указывать на мои ошибки; лучше бы ты нашел себе новое хобби!
Карли выскочила из машины и резко захлопнула за собой дверь. Подбежав к двери дома, хлопнула и ею тоже. Униженная, усталая и злая, бросилась в душ. Включив горячую воду, принялась намыливать, тереть, скрести и оттирать свои неприятности и неудачи, однако, несмотря на яростные усилия, татуировка и не думала сдаваться. С отчаянием глядя на себя в зеркало, Карли твердо решила при случае заменить вопрос «Что, если?..» на утвердительное восклицание «Не бери в голову!».
Утром Карли проснулась с ощущением нервозности и беспокойства. За завтраком внимательно осмотрела кота, но Один выглядел таким же, как всегда – уверенным в себе, абсолютно черным и совершенно невозмутимым. Его поведение совсем не походило на кошачью тревогу перед природным бедствием, а потому можно было сделать вывод, что землетрясение Лос-Анджелесу в ближайшие часы не грозит. Ближе к вечеру, когда не случилось ничего плохого, Карли объяснила безотчетное волнение переутомлением во время встречи с Эваном.
Нет, природного катаклизма не произошло – не возникло угрозы смерти или потери одной из конечностей, на место происшествия не приезжали сотрудники Федерального агентства по управлению страной в чрезвычайных ситуациях, и Красный Крест не собирался организовывать пункт первой помощи. Определенно не произошло ничего из разряда самого страшного и опасного. Просто-напросто появился еще один симптом дезинтеграции некогда такой счастливой жизни.
Драгоценный «ауди» утратил девственность. Постыдное событие произошло на автостоянке у почты Голливуда, а потому Карли восприняла его как оскорбление федерального масштаба. Простояв в очереди почти сорок пять минут и купив марок ровно столько, чтобы не потребовалось появляться здесь по крайней мере год, она вернулась на стоянку и обнаружила, что в машину кто-то въехал.
В самой середине пассажирской двери образовалась вмятина длиной с руку. И в ней самой, и по периметру преступник оставил улики – полосы зеленой краски. Карли в ярости принялась осматривать стоянку в поисках машины подозрительного зеленого цвета. Соответствовал улике лишь безупречный классический «БМВ». Нет, нападение, конечно, совершил не он, но тем не менее Карли с подозрением и ненавистью отметила и цвет, и шикарный вид машины.
По дороге домой, все еще не в силах успокоиться, Карли едва не сбила свихнувшегося соседа Дженсена, который безмятежно выгуливал собаку по имени Мегабайт прямо посреди улицы. Фонарей в квартале оказалось не густо, а Дженсен, как назло, оделся в черное с головы до ног, очевидно, чтобы совпадать по цвету с черной собакой. Кроме того, на носу его красовались очки ночного видения. Ослепленный фарами, он застыл посреди дороги, в то время как пес (определенно наиболее разумный из двоих) пытался оттащить хозяина в более безопасное место.
– Дженсен, ну ты и идиот! – завопила Карли, изо всех сил нажимая на сигнал и в последний момент успев резко затормозить.
Радуясь возможности получить толику женского внимания хотя бы в такой форме, Дженсен просто помахал рукой. Ротвейлер смущенно направился к дому.
Карли остановилась на дорожке перед домом и положила подбородок на руль. Вот и еще раз она услышала, как издевательски посмеивается вселенная.
– Алоха. – Когда позвонил Бек, в Лос-Анджелесе стрелки часов подбирались к полуночи, а на Гавайях было всего лишь восемь часов вечера. – Как поживает моя любимая дочка?
– Пеку печенье. – Карли засунула противень в духовку и завела таймер.
– Так-так. Хочешь поговорить об этом? – Отец явно заволновался. Проблема заключалась не в самом факте изготовления печенья, а в том, что происходило это в полночь.
– Ничего особенного не случилось. Всего лишь небольшая неприятность с машиной. Хорошо, что ты позвонил. Каким же оказался твой богатый жених?
– Маленьким, толстым, с сигарой во рту.
– Ну вот, а ты хотел всучить его мне! – В голосе дочери зазвучали обиженные нотки.
– В следующий раз постараюсь найти кого-нибудь получше, – попытался оправдаться Бек. – А как прошла встреча с Джесси Кламп?
– Особа оказалась очень интересной, но интервью можно назвать провалом.
– Ну вот ты и прикоснулась к миру журналистики! – театрально воскликнул Бек. – Работа не из легких, но зато постоянно встречаешься с интересными, незаурядными людьми.
– Это уж точно. – Карли вспомнила об Эване. Вот уж кто полное ничтожество, да к тому же постоянно создающее новые проблемы!
– А как режиссер? Хорошо с ним работать?
– И да и нет, – не зная, что ответить, произнесла Карли. – Конечно, он по-настоящему талантлив, но в то же время – абсолютный перфекционист и помешан на полном контроле. Я бы сказала, что взаимодействуем мы по принципу масла и воды, но сравнение с отбеливателем и нашатырным спиртом кажется вернее. Смешай нас в помещении, и кто-нибудь тут же умрет.
– Главное, позаботься, чтобы этим «кто-то» не оказалась ты сама, – серьезно предупредил Бек.
– Не волнуйся, папочка. Я регулярно надеваю противогаз. Но в любом случае проект обещает получиться интересным. Вот только хотелось бы доказать, что Арлин была замужем за Питом.