- Фу, - захожу в клуб, и сразу музыка ударяет по ушам.
Оля тянет меня к стойке, а я раздумываю, не вредно ли это мне, я и забыла уже, какая тут громкость, а еще крики, вопли, раскатистый смех.
- Нам два пива! - кричит Оля и ладонями бьет по стойке.
- Я же сказала - не буду, - качаю головой и сажусь на табурет. - Молоко есть?
- Молоко? - переспрашивает бармен с таким видом, словно я у него травку попросила, и после моего кивка хмыкает. - Есть.
- Один стакан, - заказываю.
- Ну это очень странно, - делится впечатлениями Оля и тянет руки, когда перед ней ставят высокий бокал с белой шапкой пены. - Ты не на детский утренник пришла, Ева, а в клуб.
- Хватит нудеть, - улыбаюсь и отпиваю из своего стакана. Разворачиваюсь на стуле с желанием посмотреть на зал и танцующих.
И давлюсь молоком, наткнувшись на пристальный взгляд.
Светлые волосы, небрежная челка. Золотистые светло-карие глаза, чувственный рот.
Несколько дней назад я его во дворе караулила, тогда он шел и смеялся, а сейчас стоит в двух шагах от меня и смотрит так, словно мы не в шумном молодежном клубе встретились, а на похоронах.
- Здравствуйте, Сергей Георгиевич, - тонким голосом приветствует его Оля и толкает меня локтем. - Вот так встреча. А мы тут...последний день каникул.
Сергей словно не замечает никого вокруг, не слышит, хватает меня за руку и почти сдергивает с табурета.
- Иди сюда.
От звуков его голоса сердце сбивается с ритма, его пальцы обхватывают мое запястье, и кожу жжет, семеню за ним сквозь толпу, вокруг столько запахов, алкоголя и пота, а я чувствую лишь его парфюм, свежий, едва уловимый, взглядом впиваюсь в его затылок и нестерпимо хочу пальцы запустить в эти мягкие светлые волосы, потрогать его.
- Знакомься, это, похоже, папа, - негромко говорю, и накрываю ладонью живот.
Сергей оглядывается.
- Чего? - он щурится, по его лицу цветные вспышки носятся, он такой чужой и такой родной.
- Ничего, - пытаюсь выдернуть руку. - Отпусти, куда ты меня тащишь?
- Пришли, - он выдергивает меня из толпы в закуток возле туалетов. Сдвигает к стене, сам напротив встает, загораживая дорогу. Долгим взглядом изучает меня, оценивает мои распущенные волосы, смотрит ниже, на платье и изгибает губы. Возвращается к глазам. И понижает голос. - Ну что. Привет, Ева.
СЕРГЕЙ
Настя достает, бесит меня своим постоянным хвастовством, мелким слюнтяйничеством и нытьем, но, пожалуй, я заслужил именно это. Не больше и не меньше – вот такую вот Настю. Ведь примерно на такой я и планировал жениться со временем, лет в тридцать-тридцать пять: на высокомерной кукле, умеющей вести себя в обществе, и с родословной, как у породистой кобылы.
Остальное казалось неважным.
- Куда ты собрался? – ловит меня «невеста» у самого дома, и за руку хватает. – По шлюхам, да?
- Да. Тебя что-то не устраивает?
У Насти нет особого ума, но хитрости и какого-то звериного чутья ей не занимать. Вот и сейчас она чудом почувствовала, что я собираюсь пойти в бар, чтобы выпить, и нарисовалась около моего дома.
- Хоть бы постеснялся! Скоро пойдут разговоры, что не по любви мы женимся, и…
- Дорогая, - отодвигаю Настю, придерживаю за плечи, хотя прикасаться к ней физически неприятно, - никто не питает иллюзий по поводу нашей великой любви. Всем вообще все равно на нашу с тобой звездную пару. Я могу по главной улице ходить в обнимку с проститутками, об этом поговорят один день, и забудут. Расслабься, в обществе я обещаю нежно тебе улыбаться, и даже поцелую разок. В ЗАГСе. А сейчас иди домой, или куда ты сама хочешь.
Отпустил «невесту», хотя больше всего хотелось отшвырнуть ее, как нечто неприятное, но сдерживаюсь – девушка, все же. Дурная, склочная, избалованная сука, но она слабее. А значит, играть придется на ее поле.
- Скоро я к тебе перееду. На днях, до свадьбы, - шипит она, - и тогда ты не посмеешь по шалашовкам ходить! Папа добро дал, разрешил нам съехаться, так что радуйся, пока можешь.
Настя разворачивается с видом оскорбленной невинности, и уходит. Уходит так, словно я за ней побежать должен, но я лишь пожимаю плечами, и иду к машине – и с чего Настя взяла, что я по бабам хожу? Будто для этого у меня есть настроение и силы.
Яр в тюрьме, Ева предательница, а на моей шее висит камень по имени Настя. Но вообще… вообще, Настя права.
- Надо развлечься, пора перестать быть монахом, - попытался сказать это весело, как раньше, но от унылости своего голоса тошно.
Пить не тянет, по бабам тоже идти не хочется, но я заставляю себя поехать не в бар, а в клуб – там моя атмосфера, мой мир. Барные стойки, танцпол, чилаут – это должно поднять мне настроение. И не думать о стерве Насте.