Молил судьбу: «Пошли её мне скорей».
Я побывал в разных местах
И многое меня смогло удивить.
Но это было всё не то…
И я продолжал идти!
И как сейчас помню этот день,
Пару лет назад.
Ночь, снег…
Я растерял все надежды
И бреду наугад.
Но вдруг средь зимы раздаётся гром,
И молния в двух шагах!
И я подумал, что схожу с ума…
Ведь рядом увидел тебя!
Ты так же, как я…
Много дней и ночей
Шла на встречу ко мне.
Ты выбилась из сил и уже решила,
Что лучше не жить вообще…
А дальше мы шли уже вдвоём,
Помогая друг другу в пути.
Зима сменилась весной, а там лето…
Но мы не считали дни.
Мир был помниться другим.
Мир был помниться другим.
Мир был помниться другим…
Мир был помниться другим,
Пару лет назад.
Я бы не поверил, если б мне сказали,
Что он может превратиться в Ад…
Теперь я глотаю холод отношений
И разочарования пыль.
И всё чаще и чаще вспоминаю то время
Когда мир был другим…
Меж столбов…
Меж столбов из дерьма и космоса.
На цепях аксиом и хаоса.
Висят два не видимых котла
Спаянных меж собой навсегда.
То их жжёт до исступления,
То вдруг еле тлея,
Покрывая их сажей веков,
Жизни призрачный огонёк.
Котёл прошлого и котёл настоящего,
А над ними клубы дыма и пара.
Все эти бесформенные газы
И есть наше завтра, наше завтра.
В обоих котлах удивительное варево:
Оно не портится и не выкипает.
Не понятного цвета и запаха,
Но чаще всего одинакового красного.
Огонёк одинаково греет один и другой котёл.
А вот уж варево, в каждом котле, имеет градус свой.
То вдруг один закипит…
То другой.
То, вдруг, оба бурлят наперебой.
Особенно много дыма и пара,
Когда начинают закипать вместе.
Как правило тогда варево и краснеет.
Возле тех котлов,
Вечно крутится старушка.
Нет – нет да и помешает, какое ни будь варево,
Своею клюшкой.
Она, тому что в них варится,
Роженица и повитуха.
Она – это история всего сущего.
Так и живут они втроём всегда дружно,
Потому что им не быть друг без друга.
Потому что их быть, друг без друга, просто не может.
Они наше завтра, настоящее и прошлое.
И всех их содержит, за свой счёт,
Жизни призрачный огонёк.
Куры моего детства (застольная)
Посвящается Александру Алексеевичу Мясникову, моему соратнику по борьбе с гипертонией.
Однажды, в моём детстве босоногом,
Такой сюжет со мной произошёл.
Тогда вдвоём мы жили, с моей мамой,
Отец от нас, увы, ушёл к другой.
Я же был мальчишка как мальчишка,
Мой организм рос и есть просил.
В те годы моя бедная маманя,
Трудилась из последних сил.
Тот день в мой мозг вцепился крепко.
До смерти не забуду его я.
Какой – то дядя в дом наш заявился
Большой пакет в своих руках держа.
Мне матушка с улыбкой объяснила,
Что человек пришёл, мол, по делам.
Вопросы порешать им нужно срочно,
В той комнате где был у нас диван.
А перед тем, как им делам предаться
Успел мужик тот выложить на стол,
Вернее на поднос, что дала мама,
Двух курей, что он с собой принёс.
Куры те горели золотом,
Словно два ряда его зубов.
Потом по голове меня погладив
Авторитетно заявил: «Мужик растёт».
Потом достал он из пакета
Бутылочку чего-то там.
И улыбнувшись во всю харю
В усы себе пропел: «Парам – папам».
Курей, тех, мама тут же обложила
Зеленью, картошкой фри…
А потом смущённо мне сказала: «Сынок… ты…
Телевизор посмотри…».
В те времена я был мальцом послушным
И телевизор наш включил.
Но запах от курей тех, су…а,
Манил, манил, манил, меня манил.
Вот дверь за ними тихо затворилась
И тут же я направился к столу.
Наивно предполагая:
«Одним, вот только, глазиком взгляну».
Взглянул… и тут кошмар, со мной, случился:
Вдруг всё моё мужское естество
Тут же на курей набросилось,
Как будто я не ел лет сто.
Я превратился просто в динозавра.
Я не по-детски плоть курей тех рвал.
Не знаю почему, но помню точно,
Пел дядя в голове: «Парам – папам».
И в глубине души своей ребячьей
Я понимал, что так не хорошо.
Возможно дядя тоже хочет кушать
Раз он с собой курей принёс.
Но демон, что во мне проснулся
Мне диктовал и диктовал своё:
«Давай-ка, Саня, жуй – глотай быстрее,
Пока обратно дядя не пришёл».
В душе моей вдруг Ангелы запели,
Хрящи хрустели на зубах.
А куры вдруг куда – то испарились,
Сам не пойму, как вышло так?