Я не ошибся и не оговорился, когда сказал, что готовить следует не только Абдуллу, но и себя.
Хирургу мало владеть техникой оперативных вмешательств. Есть такие операции, к которым хирург должен всякий раз морально подготовиться, в нем всякий раз должна созреть эта готовность, он должен всякий раз ее в себе выносить!
Трудно выразить словами те чувства, которые владеют хирургом в это время. Порой сознательно, а порой и подсознательно откладываешь и оттягиваешь операцию. И поводов-то формальных вроде к этому нет! И пациент ждет! И родственники пациента обеспокоены! И твои товарищи и помощники поглядывают на тебя с недоумением! А ты тянешь, откладываешь.
Убежден, что в этих случаях не следует торопить хирурга. Он еще морально не готов к предстоящей операции. Внутренне он еще не созрел. Не важно, что ранее он сделал не одну такую операцию. Может быть, он сделал их много, очень много, а вот сейчас, в данный момент, не готов к ней! Может быть, читатель обвинит меня в высокопарности, но я бы готов был сравнить это состояние с вдохновением, которое необходимо музыканту, художнику, актеру. Наверное, все же справедливо, что хирургия — это и наука и искусство!
Конечно, это бывает далеко не всегда. Ни о каком вдохновении в этом понимании, ни о какой специальной подготовке не может быть и речи, когда хирург сталкивается с больными, погибающими от кровотечения, или больными с прободной язвой желудка, с открытым переломом бедра, с повреждением печени, селезенки, легких или больными с множеством других заболеваний, требующих немедленной операции.
Здесь не место эмоциям!
Здесь нужно действовать, и действовать немедленно. Хотя и в этих случаях, конечно, хирургу нужна прежде всего трезвая и умная голова, а потом уже действующие и умелые руки!
Наконец, наступил день, определенный для операции Абдуллы. И он начался как обычно, как каждый операционный день. Рано утром — подготовительная работа в операционной.
Премедикация — предварительное введение лекарств.
Подготовка моих помощников — хирургов, участников операции.
Вот по коридору проследовал эскорт, сопровождающий каталку с больным…
И Абдулла в операционной…
Много труда и смекалки приложил анестезиолог. Трудно, очень трудно интубировать, то есть ввести дыхательную трубку в дыхательное горло Абдуллы. Трудно по двум причинам: во-первых, и шейный отдел позвоночника Абдуллы тоже неподвижен, как и другие его отделы, во-вторых, он неподвижен в неправильном положении, он значительно искривлен! Он сильно деформирован! И вот в этих условиях требуется много ловкости и сноровки, чтобы интубировать больного. Это под силу только умелому анестезиологу!
По рекомендации зарубежных хирургов в этих случаях следует прибегать к горлосечению — трахеотомии. У меня же в клинике мой помощник, участвовавший более чем в ста подобных операциях, только один раз вынужден был произвести эту дополнительную операцию.
Интубация у Абдуллы удалась с первой попытки, и он введен в наркозный сон. Расслаблены и недеятельны его мышцы. Мерно и ритмично работает дыхательный автомат, подавая в легкие Абдуллы нужное количество кислорода и выводя из них углекислоту. Капля за каплей в вены Абдуллы подаются кровь, необходимые жидкости и лекарства.
Теперь осталось уложить Абдуллу на операционный стол в операционное положение, в то положение, в котором технически наиболее просто и удобно хирургическое вмешательство. И эта простая у «обычных» пациентов процедура у Абдуллы превращается в сложную манипуляцию. С большим трудом удается уложить Абдуллу на живот, да так, чтобы брюшная стенка его не оказалась сдавленной, чтобы анкилозированная и искривленная шея не сломалась. Но и это не все. Следует внимательно следить за лицом и глазными яблоками Абдуллы. Приданное ему на операционном столе положение чревато резким повышением внутричерепного венозного давления, что может привести к серьезным осложнениям даже со стороны глаз — отслоению сетчатки. И за этим должен следить анестезиолог. И эта ответственность падает на ее плечи!
Все сделано!
Все готово!
Все учтено!
Я приступаю к вертебротомии.
И для меня и для моих помощников и сотрудников эта операция теперь уже стала обыденной. А вот на тех врачей, которые видят ее впервые, она производит сильное впечатление и техникой своей и эффективным окончанием — когда искривленное и обезображенное болезнью тело вдруг здесь, на операционном столе, становится сразу прямым — похожим на тело нормального здорового человека!