Вообще Пуська оказалась очень трудолюбивым зверьком. Целые дни она прыгала по комнате и если не пополняла новыми запасами свои кладовые, то чинила гнезда. Гнезд у белочки было несколько. Одно, основное, в скворечнике на буфете, другие в самых разных местах, чаще всего за картинами.
Немало с этим боролась Ольга Федоровна, но поделать ничего не могла: только сломает одно гнездо, как Пуська тут же устраивала другое. Строительным материалом для белкиных гнезд служили кусочки ваты, тряпочки, нитки, бумага… Как увидит Пуська лежащую тряпочку или оброненный носовой платок, ловко соберет в комочек и мигом унесет к себе.
Пуська тщательно следила за тем, чтобы все щелки ее домика были плотно закупорены. Можно было подумать, что она живет не в теплой комнате, а в лесу, где дует холодный, зимний ветер, — так старательно закрывалась она в своем домике, когда ложилась спать.
Ложилась Пуська спать рано и была очень недовольна, если ее тревожили. Стоило постучать по скворечнику, как в ответ раздавалось ее сердитое урчание, повизгивание, потом в отверстии появлялась сонная, недовольная мордашка и опять скрывалась. А из домика еще долго слышалось недовольное ворчание белочки.
Зато утром, едва Ольга Федоровна бралась за тряпку или щетку, как сразу появлялась Пуська. Очевидно, белочке казалось, что с ней затевают игру, — так начинала она веселиться: словно молния носилась по комнате, перепрыгивая с одной вещи на другую, или раскачивалась на шелковом абажуре, обдирая его коготками. Если же Ольга Федоровна замахивалась на разыгравшегося зверька тряпкой, Пуська без церемонии прыгала на голову своей разгневанной хозяйке, оттуда на гардины и мигом исчезала в их складках.
Но больше всего Пуська надоедала за обедом или чаем. Белка всюду совала свой нос. Она лезла во все кушанья и все, что плохо лежало, старалась унести. Роль застольного сторожа приходилось нести Ивану Сергеевичу. И сколько раз случалось, что едва он отвлечется газетой или книгой, как Пуська, воспользовавшись этим, уносила из вазочки все конфеты. Пуська прекрасно разбиралась, с кем и как можно себя вести. Так, например, на Андрюшиной тарелке она распоряжалась, как у себя дома. Перед Ольгой Федоровной вставала на задние лапки и ждала, пока та угостит ее сама. Зато Ивана Сергеевича обходила стороной, и если что-нибудь брала, то только украдкой. Иван Сергеевич не очень любил белку. Он давно мечтал завести себе хорошую лайку и теперь не знал, как это сделать: вряд ли жена разрешит, кроме белки, держать в доме еще собаку. А лайка на примете уже была. Звали ее Витим.
Когда Иван Сергеевич увидел Витима, то сразу решил, что это и есть та собака, которая ему нужна. Витим был породистой и красивой лайкой. Со слов хозяина, он прекрасно ходил за утками, глухарями, облаивал белок и даже участвовал в охоте на медведя.
Но как приобрести Витима? Наконец после долгих раздумий и сомнений Иван Сергеевич решил так: пусть приведут собаку и оставят, когда дома не будет жены, а там… ведь не прогнала она белку, не прогонит и собаку.
И вот в воскресенье, когда Ольга Федоровна поехала в Москву за покупками, привели Витима. Андрюша был в восторге. Он так же, как и папа, мечтал иметь охотничью собаку, ходить с ней на охоту. Теперь же собака у них есть, да еще такая красивая! Витим сразу познакомился с Андрюшей, приветливо лизнув его в щеку.
Потом Витим принес палочку, которую ему бросил Андрюша, и по приказанию Ивана Сергеевича послушно улегся на коврике около дверей. Вскоре приехала Ольга Федоровна. Увидев собаку, она, к удивлению Ивана Сергеевича и Андрюши, даже не рассердилась. Она погладила Витима, а узнав, что его еще не кормили, взяла миску и пошла в столовую. Следом за ней побежал и Витим.
Иван Сергеевич и Андрюша никак не рассчитывали на такой благополучный исход. Все испортил сам Витим. Войдя в столовую, он насторожился, потянул носом и в следующее мгновение, сшибая на ходу стулья, залился звонким лаем около буфета, на котором сидела Пуська.
С большим трудом вытащил Иван Сергеевич Витима из столовой. Но разгневанная жена тут же потребовала, чтобы собака была немедленно убрана. Напрасно пытался ей доказать Иван Сергеевич, что Витим поступил так, как это положено хорошей лайке. А хорошей лайке положено, найдя в лесу белку, ее облаивать.
— Да, но это же не лес, а комната! — не успокаивалась Ольга Федоровна.
Неизвестно, чем бы все это кончилось для Витима, если бы Андрюша не пустил в ход слезы. Забыв о том, что ему уже семь лет, что он будущий охотник и никогда не должен плакать, Андрюша заревел во весь голос.