- Я посмотрел, - паркуясь говорит муж, - музей работает до семи. Успеешь?
- Да.
- Хорошо. Я буду здесь неподалеку. - Развернувшись за сумкой с ноутбуком мы встречаемся глазами. Застывшие, смотрим друг на друга. Он рассматривает, глаза, лоб, уголки глаз по очереди, губы.
- Я тебя позвоню, - говорю когда он там задерживается. Боже. Убиться хочется, провалиться.
- Хорошо, - говорит он улыбаясь и обхватив руками мое лицо с той же улыбкой прислоняется губами к моим. Невинный быстрый поцелуй. - Ты очень красивая.
- Спасибо, - нервно выдыхаю я заливаясь краской. Картинка и звук будто спутались. Я быстро моргаю, желая чтобы она нормализовалась.
Никита, мой муж, не говорит такого. Не бывает. И не смотрит так и не целует. Это какой-то сбой или ошибка. Я хмурюсь, теряюсь.
- Ты очень странно себя ведешь.
- Почему? - убрав руки и одним махов подцепив кожаную сумку с техникой, что на заднем сидении предварительно оставил, говорит.
- Я просто тебя не узнаю.
- Это хорошо или плохо, Крис?
- Мне не привычно.
- Но нравится?
- Да, но....
- Главное, чтобы тебе было хорошо, Кристин. И ты не волновалась! Не забывай об этом, - выстреливает он и перекинув руку через консоль кладет ее на низ живот поглаживая.
Тут хочется соврать, что я не волнуюсь, но от такой явной лжи у меня точно вырастет нос как у Буратино, потому как не волноваться сейчас невозможно.
Два человека, таких разных, абсолютно не похожих вызывают во мне такие сильные эмоции, что с ними совладать никак не получается. Я боюсь упустить одного, в то время как так же сильно боюсь навсегда потерять другого.
24
Грохот, шум, плачь детей, мельтешащие, как наверное и я, люди вокруг. Много их.
- Не подскажите, - прикоснувшись к мужчине в черном пиджаке начинаю я, но тут же замолкаю, мужчина оборачивается и бросает такой свирепый взгляд, что я отшатываюсь и спешу в другую сторону. Не удачный выбор, Крис.
А больше и некого, все суетятся, головы вверх и высматривают, выискивают. Не понятно ничего.
Мне нужен терминал В. Здесь должны быть какие-то указатели. Я тоже как слепой котенок, не вижу ничего, только противный запах впивается в нос, а в ушах звенит от каждого неожиданного окрика.
Поднявшись на цыпочках максимально я пытаюсь разглядеть хоть какие-либо обозначения, и наконец-то выдыхаю заметив вдалеке огромную черно-белую нужную мне букву.
Пропихиваясь иду туда. Здесь как в аэропорту, только в раз сто хуже. Жарко, душно и невероятно тесно. Люди напуганы и встревожены. Это и понятно, не только у меня там близкий застрял.
Я прекрасно помню сколько людей тогда было, а сколько детей... Все на взводе, не мне одной не сказали.
Огромные часы на постройке показывают пять минут двенадцатого, народ накален и все громче высказывает недовольство по поводу организации. Никто ничего не объясняет, и судя по всему, даже не свежие работники порта прибывают в шоке. Ситуация сама по себе ужасная, а припаркованные критически близко автомобили скорой помощи, только усугубляют в этом общем антураже чувство тревоги и паники.
Народ перешёптывается, кто-то о страховках говорит, кто-то о репутации огромного лайнера, а я, чтобы отвлечься, ищу глазами кого-то, кто может прояснить ситуацию.
И он появляется. Наконец-то!
Невысокий мужчина с еле видимой полоской азиатских глаз. Приветствует громко. Толпа замирает. Мужчина окидывает толпу по периметру. По движению его тела понятно - волнуется.
Я и сама смотрю назад, что бы оценить количество пришедших, ощущение, что я на концерте. Только публика здесь максимально нетерпеливая и нервная. Вопрос жизни и смерти, в прямом смысле.
Пока выступавшему пытаются подключить микрофон, слышу как кто-то не выдерживает, доносится чей-то всхлип. Страшно представить, сама извелась.
Мужчина начинает вещать. Из того, что я понять успеваю становится ясно, что первостепенно сейчас будут выводить чистых, снова это слово неприятное, людей, которые должны проследовать на двухнедельный карантин. Это должен быть либо специальный отель, дом или квартира. Каждый вышедший обязан оставить свой адрес, который будет щепетильно мониториться, и данные родственников с которыми он будет пересекаться. Выезд в другую страну запрещен.
Кто-то гневно выкрикивает, кто-то не сдерживаясь ругается матом.
Тяжело вздохнув и опустив на несколько секунд глаза в пол, мужчина начинает говорить уже с совершенно другим тоном, леденящем в жилах кровь, и даже понимая и слыша его через слово, по коже бегут мурашки.