— А говорили: наши кони привычные, «катюш» не боятся!..
Конница вошла в прорыв, начался многодневный рейд.
Вектор привыкает к новой для себя жизни — боевой, походной. Все в ней неожиданно — марши и скоротечные бои, привалы и новые переходы. Хозяин порой и ест и спит в седле. Седло — его дом. И все необходимое при нем, тут же, под руками — в кобурчатах, притороченных по обеим сторонам седла. В одном — его собственное добро: еда, патроны, белье, бинты и лекарства, в другом — Векторово: ремни, скребницы, запасные подковы, мази, дневная норма овса. На передней луке седла привьючена бурка. Шашка и карабин подвешены сбоку — Вектор чувствует их металлический холодок.
Все время в пути. Часы отдыха редки, еще реже встречи с Орликом, но выпадает удача, и если не сами хозяева, то старый Побачай уводит двух друзей-дончаков в одной связке подкормить у коновязи или, расседлав, отпустит их пастись. Отрадно тогда похрумкать овсом в укромном кутке или на лугу пощипать росной травы, видеть над горизонтом знакомую звезду, навевающую спокойствие и надежду, что все будет в порядке, что где-то есть конец горю и страданию. Начеку только слух: уши ходят туда-сюда, улавливая шумы обеспокоенного войной мира, сторожа голос и шаги Хозяина, уснувшего из-за предосторожности на случай тревоги где-то поблизости, чаще всего в ногах у коня, подложив под голову седло и завернувшись в бурку или зарывшись в копешку сена, а буркой накрыв от дождя и ветра своего скакуна.
Заслышав тревогу, почуяв на спине седло, Вектор наструнивает ноги, подбирает бока. Холодок под сердцем, во всех мышцах дрожь. А когда раздастся команда «В атаку, марш-марш!», нету коням удержу, словно ураган в них вселяется, даже Орлик, старый служака, преображается, словно помолодеет, увязывается за эскадроном и — откуда только прыть берется — скачет переменным аллюром, путаясь в рядах сабельников, и Наташа долго не может с ним справиться, чтобы повернуть обратно.
В такие минуты Вектора словно несет какая-то посторонняя сила, он не знает, что делается по сторонам и позади, мчится все быстрее и быстрее, видя лишь перед собой темнеющие от пота крупы лошадей, перелетающих через кусты, ямины и канавы, и делая вслед за ними то же самое. А как разглядит при тусклом свете солнца сквозь пороховую гарь заметавшихся вражеских солдат (их он узнает по одежде) и когда казаки с гиканьем выхватывают шашки из ножен и с воинственным криком начинают рубку, Вектор готов любого, кто встанет на его пути, крушить копытами, и если б только умел, то и сам вместе с людьми кричал бы «ура».
От громыхающего неба нет спасения ни людям, ни лошадям. Сколько их рухнуло перед глазами Вектора! И много коней пробежало мимо без всадников, и немало прошло, возвращаясь из боя, казаков, спешенных, с уздечками, с конской сбруей в руках, с взваленными на плечи седлами. Кони без людей и люди без коней — это всегда тревожно, всегда горе. И после каждого такого дня ночью на стоянке Вектор изоржется весь, ища и не находя рядом с собой многих знакомых лошадей.
Новый бой застал конников врасплох. Только что из ночного налета, не успели пополнить боеприпасы, как всполошили всех крики командиров:
— Противник идет на прорыв!.. Задержать любой ценой!.. По коням!..
Выскочили поэскадронно в открытую степь. В кукурузе притаились, ждут.
Утро чуть брезжит. За дальним пригорком над низиной черное облако — не то дым, не то пыль. Оно растет. Оттуда доносится металлический скрежет. Он все резче и резче.
Из облачка на бугор выкатились черные танки и выбрасывая с оглушительным грохотом снопы пламени, поползли с утробным ревом по неубранному пшеничному полю. За ними в дыму мельтешат серые людские фигурки.
Командир эскадрона поднял саблю: немой приказ «внимание». Скомандовал:
— За мной, марш!
Хозяин пришпорил, но это было лишним: Вектор и сам понял, что надо делать.
Эскадрон развернулся в боевой порядок. С гиканьем и свистом, с шашками наголо — понеслись. Екают селезенками на бегу лошади, перелетают через кусты и водомоины. Только и видишь, как поблескивают клинки, мелькают кубанки да полощутся за спинами всадников красные башлыки, только и слышишь топот коней, лязг железа, треск и грохот начавшегося боя. Тр-рах! — рвануло где-то совсем близко, и лошадь, скачущая перед Вектором, перевернулась, блеснув подковами. Осыпало комьями вскинутой земли и осколками, опахнуло пороховым смрадом.
Бежавшие за танками солдаты встречают конников огнем автоматов, сами валятся под саблями, бегут в панике. Один, злобный, с оскаленными зубами, падает под ударом копыт Вектора. Всех порубали. А танки ползут, ползут.