— И правильно, — одобрил я. — А если не угомонится, передай ему, что я сам приглашу его на свидание. Только оно может ему не очень понравиться.
Моей известности тоже прибавилось, всё-таки объявляли автора песни, и многие из тех, кто меня знал, сразу же сообразили, о ком речь. Ректор лично меня поздравил, сказал, что гордится мною, и моя фотография вскоре украсит Доску почёта нашего вуза. Забегая вперёд, скажу, что Фёдор Петрович выполнил своё обещание. Но почему-то моё фото красовалось по соседству с фотографией Ельцина, что меня впоследствии немного смущало. Вроде как будущий алко-Президент и не сделал ещё ничего плохого, но я же знал, на что он способен, если получит власть в свои руки и обстановка в стране будет соответствующая, способствующая к выдвижению на политический Олимп таких персонажей.
Полине и мне пришлось дать интервью не только молодёжному изданию, но и главной газете области. Мало того, нас даже пригласили на телестудию, где мы стали гостями одной из программ свердловского телевидения. На прощание мне пожелали успехов на предстоящем чемпионате страны, куда я отбывал на следующий день вместе с Казаковым.
Добираться до Каунаса пришлось с двумя пересадками. Сначала самолётом в Москву, а оттуда рейс до Вильнюса, где нас встретил построенный в стиле сталинский ампир аэропорт. Из литовской столицы, которую нам удалось посмотреть лишь мельком, в Каунас курсировал автобус от республиканского спорткомитета. Два часа дороги — и вот мы во втором по величине городе Литвы, который до Великой Отечественной был временной столицей Литвы.
Всё-таки чувствуется какая-то западность. И в архитектуре, и во внешности людей, и в их поведении. Из туристического буклета, купленного ещё на аэровокзале Вильнюса, где рассказывалась история Каунаса, давались данные по образованию, промышленности, спорту, также узнал, что среди достопримечательностей города, в котором в прошлой жизни мне не доводилось бывать, присутствуют Старый город, открытый в 1966 году Музей народного быта Каунасский замок, Второй и Девятый форты, Каунасский ботанический сад, ратуша, Художественный музей имени Чюрлёниса. Музей чертей, костёл Святого Георгия, Собор Святых Петра и Павла, Пажайслисский монастырь, Церковь Витаутаса Великого… Этих соборов тут как грибов в лесу после дождя. В общем, время будет — обязательно устрою себе экскурсию. Да ещё и пофоткаюсь на фоне этих самых достопримечательностей. Надо создавать фотолетопись, чтобы было что детям и внукам показать. В том, что они у меня будут, я почему-то не испытывал сомнений.
Участников соревнований разместили в загородном Доме отдыха, над входом которого красовалась вывеска с надписью на литовском «Kregždė» и на русском «Ласточка». «Kregždė», как выяснил я чуть позже, и переводится с литовского как «Ласточка». Тут же было указано, что Дом отдыха относится к профсоюзам Литовской ССР. Похоже, раньше это было что-то вроде не очень большого замка красного кирпича, с башенкой сбоку, увенчанной шпилем и насаженным на него флюгером-петушком, а при советской власти обустроенного под трёхэтажный Дом отдыха. Вокруг здания был разбит парк с мощёными булыжником аллеями, а дальше и вокруг — живописный лес, в котором сосны перемежались с лиственницами, уже успевшими сбросить свои пожелтевшие иголки, и редкими берёзками. Я наполнял лёгкие воздухом, вобравшем в себя запахи прелой хвои и грибов, и не мог надышаться. А сама литовская осень ощущалась какой-то безвременной, словно бы застывшей в осознании собственного величия, неподвластное течению времени.
Здесь же, в Доме отдыха, полностью отданном для боксёров и сопровождающих их лиц — читай тренеров — проходила регистрация участников. Снова увидел несколько знакомых лиц из числа тех, кто стал чемпионом «Буревестника», они тоже получили путёвку на чемпионат. Поздоровались, перекинулись с каждым парой-тройкой слов, пожелали друг другу удачи. Только я теперь представляю «Динамо», мне даже тренировочный костюм выдали с литерой «Д» на груди. На майках — красной и синей — тоже присутствует эта ведомственная буква.
Прошли с Лукичом регистрацию, получили ключи от 2-местного номера на последнем, третьем этаже. Вытянутое пеналом помещение с высоким сводчатым потолком, и таким же сводчатым окном-полусферой. Телевизора нет, зато он имелся на каждом этаже в уголке отдыха, общий, так сказать. Зато есть радиоточка, вещавшая на русском, но, как позже выяснилось, с новостями и на литовском. Журнальный столик и два простеньких кресла. В целом всё скромно, но чисто и где-то даже уютно. Однако уют специфический, какой-то казарменный.
Распределили с тренером личные вещи по полкам в шкафу, примерились к кроватям. Не пружинные, это радовало, бельё свежее. Батареи, установленные явно не при царском (или какой он у них тут был) режиме, а намного позже, грели нормально, даже жарковато было, за окном градусов восемь тепла. Не встретив возражений Казакова, открыл форточку, впуская в комнату насыщенный запахом прелой листвы и хвойных иголок воздух.
Только обустроились — пора на ужин. Опять же, не так вкусно, как в столовой грузинского санатория, и порции кажутся поменьше, из-за стола лично я встал с чувством лёгкого голода.
М-да, это не Рио-де-Жанейро… То есть не Цхалтубо. Но в целом всё могло быть и хуже, мне в прежней жизни доводилось жить в таких трущобах, что лучше не вспоминать. Да и комната в общежитии не сказать, что лучше, просто я уже привык к ней, а привычка — великая вещь.
В 9 утра после завтрака нас организованно повезли в Каунасский спортивный зал, где проводил домашние игры местный баскетбольный клуб «Жальгирис». Взвешивание и жеребьёвка. Открытие турнира сегодня, потом первые бои, а наша весовая категории выходит на ринг завтра, 15 ноября. Я свой омлет на завтрак съел полностью, да ещё и чай с плюшкой схомячил. Мне вес держать особо не требуется, я в весовой категории свыше 81 кг, а перед поездкой в Каунас весил 83 килограмма, и за пару дней вряд ли что-то сильно изменилось. Весы и показали — 83 кг 700 гр.
Участников, кстати, много, больше двухсот. Первоначально планировалось, что в каждой категории будет по 16 человек, а их оказалось на 40 больше. «Труд» кроме 9 допущенных привез за свой счет еще 15, ну и «Спартак» семерых, и остальные по два-три «лишних».
Предварительные поединки должны были пройти в весовых категориях до 51 кг, до 54 кг, до 57 кг, до 60 кг, 63,5 кг, до 67 кг и до 71 кг. Только в категориях до 48 кг, до 75 кг, до 81 кг и свыше 81 кг.
Такая вот петрушка, вызвавшая у тренеров лёгкое возмущение. Получалось, что при слепой жеребьёвке предварительного раунда один фаворит мой сойтись с другим фаворитом.
На церемонии открытия с приветственным словом к участникам 36-го чемпионата СССР обратились президент всесоюзной Федерации бокса Георгий Иванович Свиридов и председатель комитета по физической культуры и спорту при Совете Министров Литовской ССР — немолодой товарищ с залысинами и труднопроизносимыми именем и фамилией. Они пожелали нам успехов и призвали нас к честной борьбе.
Далее была жеребьёвка. Мне выпало завтра биться в последней паре со спартаковцем Георгием Сидоренко. Мощный товарищ, весы под ним показали 99 кг. Ростом чуть выше меня, а в ширину в полтора раза больше. С таким рубиться — себе дороже. Только игровой стиль, или, выражаясь словами Мохаммеда Али: «порхать — как бабочка, и жалить — как пчела».
То же самое предлагает и Казаков:
— Думаю, не надо ввязываться с ним в драку. Побегай, пусть попробует тебя догнать, а как подустанет — начнёшь работать. Дистанционно работать, хотя руки у него такие же длинные, как и у тебя, но если он устанет, то не сможет так же резко выбрасывать удары, как ты. Главное — не напороться в начале боя на тяжёлый удар.
Хорошо, когда нет нужно ничего выдумывать. Вряд ли соперник при его габаритах станет скакать по рингу козликом, наверняка будет перемещаться неторопливо, как Коля Валуев, пытаться загнать в угол.
Вечером посмотрели несколько боёв, потом с остальными участниками на автобусе добрались до Дома отдыха. Поужинали — специально для нас повара не спешили уходить, после чего по совету Семёна Лукича, отправившегося в комнату отдыха смотреть программу «Время», устроил небольшой променад по тихим аллеям «Ласточки», подсвеченным фонарями в матовых сферах, венчавшими собой металлические, выкрашенные чёрной краской двухметровые столбики. Руки в карманах куртки, надетой поверх спортивного костюма, на ногах неизменные «Botas», которым, хочется верить, сносу не будет. Дождик чуть накрапывал, но не критично, тем не менее, кроме меня, желающих отправиться на прогулку в это время не нашлось, так что мне никто не мешал предаваться думам о своей судьбе и судьбе своей страны.