– Ты сегодня моя Госпожа, моя жрица, все будет так, хочешь ты, – продолжает обольщать Аполлон.
Мы говорим обо всем на свете. Я вспоминаю, как будучи подростком писала стихи, даже вспоминаю отдельные строфы, а Аполлон слушает так, словно я цитирую Анакреонта или Сапфо. Мне льстит, все это внимание, направленное ко мне безумно льстит. Возможно, я упускаю какой-то шанс, веду себя неправильно, но мне так хочется. Пусть этот день останется в моей памяти маленьким праздником.
Мы садимся обедать в тени лаврового дерева. Мой новый друг застилает и так мягкую траву пледом. Ароматный хлеб, сыр, апельсины один за другим занимают свое место на импровизированном пикнике, но мое внимание привлекает другое – Аполлон вытаскивает из своей сумки-корзинки настоящую лиру.
– Только после того как ты подкрепишься, – лукаво сообщает он мне, пододвигая ко мне лепешки и сыр.
Но уже через минут десять наш уютный уголок заполняют звуки божественной мелодии. Никто и никогда для меня не играл ни на гитаре, ни на другом инструменте, не посвящал песни, а сейчас это делает Аполлон! «Да-да, Юра, для меня собирается играть на лире Аполлон и ему вообще плевать, что у меня первый размер!» - с сарказмом обращаюсь я к почти мужу мысленно.
Несмотря на воспоминания о Юре, которые тут же теряютс в потоке мыслей, новых эмоций, меня никак не покидает ощущение, что я попала на маленький праздник, созданный только для меня. Аполлон словно расплескивает флюиды любви по всему миру, на все, что касается.
– О чем ты думаешь? – спрошивает он, наклоняясь, возможно, чуть ближе, чем следовало бы.
Я думаю о том, что до какой степени надо иметь ничтожную жизнь, чтобы не мочь поменять свой малиновый пуховик, который терпеть не можешь и о том, что я очень, очень не хочу возвращаться обратно. Естественно, я не настолько глупа, чтобы грузить бога любви такими проблемами:
– О том, как звучит эта лира, когда на ней играешь ты, - кокетливо говорю ему.
А дальше… дальше мир погружается в божественную музыку, которая стирает границы между мирами, которая не поднимается ввысь, а кружится, клубится между нами, оседает на траву, на цветы, создает неповторимый дуэт с жужжанием насекомых. Она проникает в самое сердце, вызывая противоречивые эмоции. В одно мгновение мне хочетсяь парить, кажется, что я ничего не вешу, а что фразеологизм «быть на седьмом небе от счастья» зря считают необходимым понимать в переносном значении, потому что вот сейчас я буквально парю. А в следующее мгновение опять вспоминаю свой чертов малиновый пуховик, маленькую двушку, доставшуюся от бабушки, Юру, который был вечно недоволен и так и не удосужился сделать мне предложение, зато неплохо устроился на моей жилплощади. И с чего я взяла, что хочу связать с ним свою жизнь?
Все новое, что окружает меня в настоящее мгновение – Аполлон, пальцами перебирающий струны и с нежной улыбкой смотрящий прямо в глаза, нежная мелодия, уже проникнувшая в каждую клеточку тела и взбудоражившая нервную систему – словно снимают с моих глаз шоры и я понимаю что нет, я не хочу возвращаться в прошлую жизнь. А куда хочу? Чего хочу. Этого я еще не знаю.
Глава 11. Арсений
Нежное и протяжное, словно звенящее в воздухе звучание лиры рассеивается как предрассветный туман и я уже различаю силуэты Аполлона и Олеси, расположившихся на пледе под лавровым деревом.
Лавр – символ победы, символично, друг Пол, но сегодня я тебя обломаю. Аполлон замечает меня, покойно лицезрю его недовольное лицо, впрочем, я тоже не полыхаю благодушием, так как рука Пола, придерживающая Олесю за поясницу, так и норовит скользнуть ниже.
Не мое дело? Возможно. Программа ни о чем не предупреждала, но встреча этих двоих не оставила меня равнодушной. Почему? Возможно, потому что чувствую ответственность перед Лилией Александровной, перед Олесей. В любом случае о ее прогулках с малознакомыми людьми в уединенных местах я еще поговорю.