— Годфри! — простонала Селеста, театрально упав в кресло- ну сделайте же что-нибудь!
— Сэр- дипломатично вмешался Годфри, понизив голос- вы все же не один? Нам необходимо соблюсти конспирацию?
Селеста же пыталась выдавить из себя рыдания, оттирая руками несуществующие слезы.
— Что за черт? Что происходит? — вспылил Эдвин, поражаясь в душе такой вспышке ярости, вроде бы не характерной его новому " я"- почему вы обращаетесь ко мне, словно я — аристократ, а вы, мадам, — словно знаете меня и очень близко!? — он решил оставить все сантименты.
— Но сэр, потому что вы- мой хозяин, граф Блекуорт- всё ещё полушепотом стал объяснять поверенный- а эта леди…ваша….гммм…дама сердца.
— Сердца?! — приложила руку ко лбу Селеста- да у этого негодяя его попросту нет. Бросить меня, исчезнуть…Словно бы…
Но Эдвин уже не слышал их, размашистой походкой выйдя из кабинета. Какое-то безумие происходит. Уже три человека утверждают, что он не тот, кем себя считает. Проклятая память!
Немного остыв по дороге к конюшне, Эдвин решил все же вернуться обраться- стенания леди Селесты не означали многого, а вот поверенный не показался ни глупцом, ни обманщиком.
Когда поверенный, предварительно выставив за дверь всеми силами сопротивляющуюся леди, м рассказывал Эдвину о том, кем он является, то услужливая память оживила образы матушки и отца- вот кто та красивая леди и тот злой мужчина, являвшиеся ему в воспоминаниях. Поверенный даже велел слугам найти на чердаке их портреты- эксцентричный и чудаковатый дядя Эдвина, хоть и был сказочно богат, но хранил даже мелочи, вплоть до старых детских одежд и принадлежностей, а также планировал сделать галерею со всеми фамильными портретами, но не успел закончить этого благого для потомков дела.
— А я-то думал, сэр, что вы опять затеяли какую-то из своих шуток- впервые с их нового знакомства сэр Годфри искренне улыбался.
— Да, Годфри, на это все и походило. Но уверяю тебя- я все равно не помню ничего- говорил он, машинально гладя пальцем миниатюру, где была изображена его мать. И тут похолодел:
— Но это означает, что я женился вполне законно. Моя фамилия — Кармайкл, значит, подпись, что я поставил в книге…да и само венчание…
Сэр Годфри тут же стал убеждать:
— Не волнуйтесь, ваша светлость. Есть миллионы способов по-тихому развестись, оставив вашу вторую половину с приличной суммой в качестве компенсации. Она ведь- не светская дама, шумихи и завышенных требований не будет. Опять же, аннулировать — любой судья сочтет, что брак, заключённый, когда один из супругов потерял память….
Эдвину стало до боли обидно за жену- да она лучше ста светских дам вместе взятых. К тому же, она — единственная, кто полюбил его бедным, потерявшим память (видимо, он какое-то время после потери памяти жил один, а историю о его семье и жизни, что рассказала ему Шарлотта, она, бедная, выдумала, чтобы в душе мужа не зияла мучительная пустота без воспоминаний о близких. Так характерно для нее- и детей, и его принять у себе, заботиться, любить. Его жена- широкая душа. И она достойна титула не меньше, чем лощеные девицы без мозгов в голове, думающие лишь о том, какой кринолин будет в моде в следующем сезоне. Теперь он вспоминал всех этих щебечущих стайками девиц на балах, что всячески пытались привлечь его внимание. О, нет. Хвала небесам, что он выбрал Шарлотту. Ну и любовь- куда от нее деться).
— Нет, Годфри. Развода не будет. Я люблю свою жену. К тому же, она- настоящая леди, хоть и живёт в деревне, поверь- решительно взглянул на поверенного, готовясь к возражениям того, но с удивлением отметил в его взгляде нечто вроде уважения.
Глава 35
Отправив довольную Селесту, увозившую несколько драгоценных комплектов — смягчить горечь расставания, обратно, Эдвин выбрал несколько самых лучших украшений для жены. При мысли о том, как она, как и любая женщина, обрадуется им, на душе потеплело. Настроение было отличным- пускай нет четких воспоминаний о прошлом, но они вместе в силах сделать чудесным настоящее. Дети будут жить не в стареньком домике, а в особняке, деревню ожидают только улучшения. А что до развлечений- глядя на леди Селесту, Эдвин никак не мог поверить что в той, прошлой, жизни он находил удовольствие в обществе таких как она- жадных, ограниченных, развратных до мозга костей особ. Теперь его интересы лежали совершенно в иной плоскости.
Жена, напевая что-то, готовила на кухне. Даже не услышала, как вошёл. Закрыв ей глаза рукой, поцеловал нежное ушко:
— Эдвин- улыбнулась она, поворачиваясь. Но он остановил:
— Подожди, не открывай глаза. И не подсматривай- достав из кармана ожерелье, переливающееся сотней крохотных бриллиантов, он надел его на тонкую шейку жены- открывай.