— Что я убила человека? Или насчет того, что я делала вещи, которые мне отвратительны? Имеет ли значение, что я делала это, чтобы выжить? — я встречаю его взгляд, и разочарование в его глазах разрывает мне сердце. — Осуждение в твоем взгляде — вот почему я не сказала тебе, Себастьян. Я не хотела потерять тебя, но, думаю, уже слишком поздно.
Когда я начинаю уходить, он хватает меня за руку, выражение его лица жесткое, яростное.
— Ты все это время беспокоилась о том, что потеряешь меня, в то время как всегда убегала. Все, чего я когда-либо хотел, это чтобы ты, блять, доверяла мне настолько, чтобы рассказать мне все, несмотря ни на что.
— Ты имеешь ввиду то, как ты рассказал мне все? — я сверкаю глазами в ответ. — Ты должен был рассказать мне о своем дальтонизме, но не сделал этого. И почему ты покинул флот, если не из-за ухудшения зрения? Ты рассказал? Ты мог бы, но не сделал этого. И для протокола, как я могу поверить, что я единственная, кто когда-либо был в твоей квартире, если ты так легко достаёшь пару наручников, где их не должно быть, и никто, кроме тебя, никогда не приходит к тебе? Как бы мне ни хотелось слепо верить тебе, Себастьян, я думаю, что старая поговорка верна: доверие должно быть обоюдным.
Он смотрит на меня, желваки гуляют на его скулах, затем говорит резким тоном:
— Я иду в участок. Думаю, будет лучше, если ты останешься здесь, в приемной.
Когда Себастьян хлопает дверью и спускается по лестнице, я стою, оперевшись на стену. Боже, могла ли я еще что-то испортить с ним? Как я могу так легко доверять этому человеку свою жизнь, но не свое сердце? Я хочу удариться головой о стену, я была такой идиоткой. Единственное, о чем я беспокоилась больше всего — то, что он узнает все о моем прошлом, это не то, что уничтожило нас. Это была моя собственная неспособность доверять ему.
Чарли приходит через несколько минут, и когда он видит, что я плачу в холле, он тащит меня в кресло в комнате ожидания. Я позволяю ему утешить себя, потому что действительно не понимаю, почему я так сильно плачу. Это из-за потери Себастьяна? Из-за того, что потеряла веру и доверие к тете? Я не могу объяснить ни один из ебаных сценариев моей семьи милому мужчине, сидящему рядом со мной, так что я даже не пытаюсь.
Пока я вытираю глаза салфеткой, на мой телефон приходит смс от Себастьяна.
Заноза в моей заднице: Пейдж призналась в отправке писем с угрозами и в том, что ворвалась в твою квартиру. Все еще на допросе.
Его текст холодный и безличный. Только факты. Я всхлипываю и посылаю ему ответ
Я: Спасибо, что держишь в курсе.
Затем пролистываю мои контакты и набираю Натану краткую смс.
Я: я просто хочу сказать, что верю тебе насчет интерна. Не думаю, что я когда-либо говорила это. Никакие тяжёлые чувства.
Мой телефон мгновенно оживает от вызова от Натана. Я тяжело вздыхаю и перенаправляю вызов на голосовую почту, уже сожалея о том, что пытаюсь избавиться от части моей вины.
Похлопав меня по плечу, Чарли говорит:
— У тебя была длинная неделя. Почему бы тебе не пойти домой и не принять горячую ванну. Часы посещения скоро закончатся. Я передам твоей тете, что ты вернёшься завтра утром.
Я смотрю на него, не зная, что сказать. Я вернусь? Как я могу быть рядом с ней, не говоря уже о том, чтобы доверять тому, что она сейчас говорит? Но что, если врачи поставят ей какой-нибудь тяжелый диагноз? Что если это что-то неизлечимое? Я — ее единственная семья. Онемев, я просто киваю и встаю.
— Спасибо за то, что ты такой хороший человек, Чарли.
Он тоже встает и обнимает меня.
— Не волнуйся, Талия. Я уверен, Ванесса справится со всем этим. Увидимся завтра.
Теперь, когда мой преследователь арестован, идея расслабиться в ванной, в моей собственной ванне, звучит очень привлекательно. Несмотря на то, что осознание того, что я не вернусь в квартиру Себастьяна, угнетает меня до чертиков, я решаю, что идти домой лучше, чем в отель. Я определённо возьму Касс на фильм и обещанный марафон мороженого, как только она вернётся.
Натан пытается позвонить мне снова, когда я возвращаюсь домой. Когда подъезжает такси, я выключаю звук и бросаю телефон в сумочку. Слышу звук удара о наручники, которые я стащила у Себастьяна перед отъездом — я не могла вынести мысли, что он может использовать их на ком-то еще. Еще одно печальное напоминание о том, что у нас с Себастьяном могло быть.
Глава 19.
Талия
Свет над плитой горит, когда я вхожу в свою квартиру. Я злюсь на себя за то, что оставила его включённым, но он обеспечивает достаточно тусклого света, чтобы я могла пройти через квартиру и выключить его, не ударившись коленом о стол или стул.