Салема пожевала губы, прежде чем ответить:
— Нет.
Рэд хмурился, глядя на Стивию так, будто планировал просверлить в ней дырку взглядом.
— Еще одна попытка, — тихо сказал Рэд, но прозвучали его слова выстрелом.
— Больше нет! — неожиданно заорала Стивия. — Довольны?! Подавитесь!
Я отшатнулась к стенке, Рэд даже не дернулся:
— Куда делся ваш ребенок?
— Мне нельзя говорить! — мотнула она головой.
— Мне нужно знать, — был непреклонен он.
Салема тяжело дышала. Неестественно синие глаза темнели с каждой секундой все больше, будто выцветали — дурной знак. А я не понимала, при чем тут ребенок, если Стивию обвиняли в продаже препаратов.
— Вы меня уже приговорили, да?!
— Отвечай на вопрос! — повысил голос инквизитор и вдруг шагнул к салеме.
Та взвилась вверх и отскочила к стенке, опрокидывая кресло:
— Нет!
— Кому ты его продала?! — отшвырнул он кресло с дороги.
— Мистер Рэд! — вскричала я.
— Рот закрой! — зыркнул он на меня зло и тут же вернулся к Стивии.
— Не закрою! — рыкнула я, делая шаг к обвиняемой. — Что вы себе позволяете?! Это что, допрос такой?!
— Что, не по учебнику? — снова удостоилась злого взгляда.
— Не по правилам! — заявила возмущенно. — Ребенок нигде не фигурирует, с чего вы взяли, что он был?! Пока что я вижу только давление на подсудимую!
— Хочешь защитить? — зло усмехнулся он.
— А вот и хочу!
— Прекрасно, — покачал он головой. — А теперь складывай два плюс два. Я могу начать обвинение?
— Можете. — Голос дрожал то ли от негодования, то ли от уверенности, что сделала очередную глупость.
Стивия жалась спиной к стенке, сжимая кулаки, и производила впечатление душевно нездоровой.
— В Лэйдсдейле запрещена торговля собственными детьми, так ли это, мисс Марроу-Лин?
— Так.
— И тем не менее мисс Глисон скрыла факт рождения ребенка…
— Дети не признаются в вашем гребаном государстве, если у них нет отца! — скривила губы подсудимая.
— А в чем проблема сказать, что отец есть? — повернул он голову к салеме. — Детей никто не тестирует на гены.
— Что ты несешь? — вскричала я.
— Ты хотела сказать, что протестуешь? — Казалось, он защищается от нас обеих, легко переключаясь с одной на другую. — Ты не знала, что салемы могут рожать без мужчины?
— Что? — Я забыла, где мы и зачем.
Но только Рэд не забыл.
— Мисс Клисон родила девочку, — плавно начал обходить он заключенную, будто ферзь на шахматной доске, загонявший фигуру в угол. — Но не попыталась зарегистрировать. Вы сразу же решили использовать ребенка в своих целях?
— Да что ты знаешь? — зашипела Стивия. — Не тебе меня судить!
— Мне, — оборвал ее Рэд. — Рассказывай!
Она еще какое-то время смотрела на него, не мигая, но глазам возвращалась краска, а это значило, что кризиса пока можно не ждать.
— Я не знаю, кто они, — она выпрямилась, вздернув подбородок. — Мы же не управляем этим процессом. Но они как-то узнали. В роддоме ко мне подошла врач и передала записку с суммой, за которую у меня готовы были купить ребенка.
— И ты согласилась, — констатировал Рэд.
— А куда мне его было тащить? В мою конуру над забегаловкой по три пятьдесят за ночь? — она презрительно скривила губы, усмехаясь. — Да, я согласилась.
— Когда девочку забрали?
— Сразу. На следующий день. — Салема сползла по стене и обняла себя руками. — Я не хочу умирать…
14
У меня сердце сжалось от жалости. Я шагнула к ней и, опустившись на колени, положила руку на плечо:
— Держитесь. Не все потеряно…
Стивия вдруг вздрогнула и зашлась смехом. Диким, истеричным. Я поднялась и попятилась.
— Да пошли вы оба! И ты тоже, инквизиторская подстилка! — выкрикнула она, глядя на меня с ненавистью. — Какого черта ты работаешь с этим отродьем?! Пришла позлорадствовать?! Выше удалось взобраться, чем остальным салемам?! Только для одного годишься!..
— Пошли, — меня сцапали сильные руки и потащили из камеры, а Стивия все сыпала и сыпала проклятиями.
В коридоре я вырвалась из его рук. Понимала, что до профи мне, как до луны, и ему за такое поведение меня надо уволить, отстранить и не дать доучиться вообще… Но было мерзко.
— Доволен? — выдавила хрипло. Губы дрожали.
— Я — да. Пошли. — Но передышку мне давать и не думал. — Открывай планшет и пиши. — Мне хватило ума не спорить. — «Никогда не подавать голоса на допросе, пока я не разрешу. Не вмешиваться в дело без спроса».
— Но ты вел себя против всех протоколов! — жалко возмутилась я, понимая, что рою только еще большую яму. — Нельзя давить на заключенного!
— Я не сказал, что мы идем на допрос? — резко остановился он, и я чуть не впечаталась в его грудь вместе с планшетом. — Ты, может, не понимаешь, чем занимается инквизитор в цепочке правосудия?
Пожалуй, так зло и сурово он на меня еще никогда не смотрел. Конечно, я знала. Инквизиторы подчинялись другим законам, но я никогда не думала, что столкнусь с ними.
— Понимаю.
— Еще что усвоила? — потребовал безжалостно, а я все больше думала, что он меня сюда привез не развлекаться, а дрессировать, сталкивая с незнакомой действительностью.
— Не обещать ничего подсудимым, если не можешь выполнить обещание. — Пожалуй, это зацепило меня больше всего, но он даже не заметил — не питал на мой счет иллюзий.
— Вы думаете, что стоит нацепить значок представителя правосудия, и все салемы вас начнут боготворить, — смягчился его голос немного. — Но это не так. Ты наверняка видела себя в своих девчачьих мечтах в роли адвоката-спасительницы ущемленных салем и считала их всех априори невиновными. Только безжалостные инквизиторы достойны гореть на костре вместо их невинных жертв, да? — По моему взгляду он с легкостью прочитал ответ, даже кивать не надо было. — Так вот — нет. Тебя будут ненавидеть больше.
— Пока я с тобой! — не собиралась отказываться от своих иллюзий.
Стоило труда снова от него не шарахнуться, когда он наклонился ниже:
— А ты теперь и будешь со мной, — заявил зловеще.
— Только на время практики.
И откуда только во мне снова взялось столько упрямства? Будто и не было ничего в камере. И он наверняка подумал так же и поставил мысленную галочку удвоить дозу воздействия реальностью. Я заранее съежилась, втягивая голову в плечи.
— Пошли, — отвернулся и зашагал к выходу.
— А что с ней? — снова побежала я следом.
— Посмотрим…
Ковырял еще один вопрос, но мне все казалось, что это какой-то шуточный ход, код-пароль для начала переговоров с обезумевшей салемой.
— Про ее ребенка… Как это — без отца? — Но Рэд молчал. — Вернон! — не выдержала я.
— Салемы могут беременеть без мужчины, — не останавливаясь, выдавил он и свернул за угол так резко, что я чуть не пробежала прямо.
— Как это? — нагнала его снова.
— Сложно все. Не объяснить так сразу, — Рэд открыл очередные двери, пропуская меня вперед. И только когда мы остались одни в очередном мрачном коридоре, продолжил: — Это одна из тех тайн, знать которую обычным… людям опасно.
— Но я уже знаю!
До машины он со мной так и не соизволил заговорить. И я уже думала — не ответит вовсе. Дождь, казалось, только и ждал, пока мы усядемся, и ливанул так, что я съежилась на заднем сиденье, поглядывая хмуро на водопад на стекле. Автомобиль превратился в субмарину, расталкивая волны впереди себя, пытаясь разгрести дорогу.
— Салемы иногда рождают детей без полового контакта с партнером, — инквизитор скосил на меня взгляд. — Непорочное зачатие. — Я широко распахнула глаза, тяжело дыша. Все это — просто легенда. Но в наше время подобное вряд ли возможно. — И я уже несколько лет бьюсь над вопросом, куда исчезают такие девочки.
— Почему?
— Потому что они уникальны, — удостоил он меня прямого взгляда. — И я хочу понять, кому они понадобились.
— Много пропало?
— За десять лет — шестнадцать. Но это только тех, факт существования которых был доказан.
— А как ты узнал, что у Стивии был ребенок?
— Медосмотр.
— На осмотре видно, что ребенок был рожден… без отца?
— Нет, конечно. Я блефовал, — усмехнулся он. — Но основания были. В последнее время прятать факт существования такого ребенка стало необходимостью — салем, продавших детей, еще и запугивают.
Я отвернулась к окну и обняла себя руками. Звучало дико.
— Как так вышло, что вы знаете о нас больше нас самих? Врага надо знать в лицо?
— Не врага, Бэрри, — раздраженно отмахнулся он и углубился в планшет и звонки.
А я откинулась на спинку сиденья…