Он смотрел прямо, искренне и говорил с надрывом, от чистого сердца. Он и жил так же: честно, не врал ни себе ни людям. Этим был силён и слаб одновременно.
Мне было больно от его слов, но одновременно и радостно. За эту прямоту и честность. Он не унизил меня ложью. Я внимательно смотрела на мужчину, а затем подошла и сделала то, что часто делала, когда брат сидел вот так же, и в чём-то мне признавался, или грустил, или тосковал. Я подошла близко-близко, прижала его голову к своему животу и погладила. Аккуратно провела по голове и по плечам. Братец любил, когда я его так обнимала. Так же как и бывало тогда, этот совсем чужой, но в чём-то уже родной мужчина замер, а потом вдруг обнял меня за талию, вжимаясь крепче. Я тихонько поглаживала его по плечам, а он молчал и прижимался лбом к моему животу. Я никогда не была настолько близка ни с кем, кроме брата, но знала, что сейчас это правильно, и должно быть именно так.
Я тихо бормотала, что это нормально — то, что он чувствует, — и что все совершают ошибки, на то мы и люди. Но только сильные способны признать их, исправить и больше не совершать. И что всё в наших руках, и мы справимся. Спустя время он отстранился, посмотрел на меня снизу вверх, с благодарностью, и сказал:
— Пойдем к детям?
Глава 7. Старинные часы
Вечер выдался насыщенным. Началось всё с драки. Переехавший с дивана в свою спальню Чарли подрался с Биллом. Причину оба выдавать отказались. Билл щеголял огромным синяком на скуле и разбитой губой, Чарльз — в кровь разбитыми костяшками и несколькими болезненными синяками на рёбрах.
Артур залечивать травмы отказался, добавив обоим приятных ощущений ещё и на задницы, заодно решив более не откладывать наказание второго сына. Раз есть силы драться — значит здоров. После экзекуции Чарли глотал слёзы, лежа на кровати попой кверху. Но что послужило причиной драки — не выдал. Мальчик не безнадёжен.
Лично я подозревала несколько мотивов и высказала своё мнение Артуру. Во-первых, Чарльз мало того, что не рассказал брату о подслушанном разговоре и не позвал того с собой совершать подвиг, он ещё и общие карманные деньги украл. Во-вторых, Билл явно не одобрял отношения Чарли ко мне и его наглости при разговорах с отцом. Возможно, на очередное «они все глупые, я один — белочка» братец ответил ударом, и понеслась.
В-третьих, Билл переволновался. Может, даже больше, чем родители. Ведь он проводил с Чарльзом гораздо больше времени вместе и подозревал, на что тот способен. Потому вполне мог всыпать братцу в воспитательных целях. Артур согласился, что какой бы мотив тут ни был задействован, Билл будет прав. Но оставить драку без внимания он не мог, как отец, как и оставить Билла без наказания. А от порции отцовского ремня по заду ещё никто не умирал. Наказание заслуженное. Причем сам Уильям это тоже понимал. Потому не стал делать обиженное лицо, а просто принял неизбежное возмездие за правду.
А перед сном, когда все были накормлены, умыты и уложены, ко мне в спальню впервые пришел Артур. Попросился посидеть, понаблюдать, как я буду кормить Ронни. Я лишь пожала плечами, почему нет? Артур лег на край кровати, подпёр голову рукой и смотрел за тем, как Рон сосёт молоко, а затем, устав и наевшись, медленно отваливается от груди. Я поправила сорочку и хотела было переложить сына, но Артур успел раньше, бережно приняв у меня малыша и отнеся его в кровать. Перед этим внимательно, с невероятно тёплой и совершенно счастливой улыбкой любуясь его спящей мордашкой. А я наблюдала за тем, как Артур находит свой покой. Его покоем была семья. Сыновья, которые добавляли радостных морщинок и седых волос. Мне тоже хотелось бы найти свой. Но пока не удавалось.
Артур уложил малыша в кроватку и повернулся ко мне.
— Мэри, а можно я с тобой полежу? Я понимаю, прозвучит не очень убедительно, но я ужасно сплю в последнее время. Мне бы очень хотелось просто полежать в этой комнате, как раньше, посмотреть, как спит Ронни…
Он не договорил, но я безошибочно поняла из его недосказанности желание полежать с Его Молли. Пускай уже и не его.
— Я уйду, ты не думай! Просто чуть полежу, — и он вдруг смутился.
Я подвинулась и не стала говорить, что он может делать практически всё, что захочет, и ему вовсе не обязательно спрашивать, если быть честной — он тут хозяин. Артур лёг, повернулся на бок, спиной ко мне и лицом к детской кроватке, в которой спал его младший сын. Дыхание Артура замедлялось, становилось глубже и размереннее, и вскоре я обнаружила, что муж крепко спит.